Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Тризубцепад как эхо лениноповала |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Хроника самопровозглашённых республик |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Трудно быть богом, или Сказка о потерянной грамоте |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Дубинка-веник-бутылка от шампанского... национальное по форме, олигархическое по содержанию |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
"Министерство пало... Они уже близко" |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Украина на блюде |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
"В Городе фашистский переворот. – Почему фашистский?" |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Афганистан: как всё начиналось |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Ау, Арсены Люпены, где вы? |
"Так вот для кого мостят дорогу несчастные лавочники" |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Кронштадт-1921 победил в октябре-1993 |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Рим-1922 и Киев-2014: путь фашистов к власти |
Новости прошедшей недели – народный комментарий |
Что завещал Ленин своим политическим "завещанием"? |
95 лет назад матрос Железняк сказал: "Караул устал!" |
Гапон воскресе? |
Александр АРТЁМОВ: Сейчас от либералов и т. н. "левых" сторонников Евромайдана нередко можно услышать, что Донецкая Народная Республика – это, мол, чистый фейк, созданный на российских оккупационных штыках. Не будем даже подробно обсуждать тот факт, что украинских "силовиков" на Востоке Украины во сто или тысячу раз больше, чем предполагаемых и неуловимых "зелёных человечков". (А в Харькове из шести с половиной десятков арестованных в здании ОГА не нашлось ни одного российского гражданина). Почему же тогда в Донбассе и Луганске побеждают сторонники ДНР, а не Единой и Неделимой Украинской державы? Уж не потому ли, что их поддерживает местное население? Лучше вспомним годовщину событий апреля 1918 года – а именно падения Украинской Народной Республики. Тем, кто упрекает нынешние Народные Республики в опоре на "иностранцев" и считает их поэтому "ненастоящими", не худо бы вспомнить, как рождалась дорогая сердцу украинских националистов Украинская Народная Республика. В начале 1918 года в Киеве, как и в других частях бывшей Российской империи, прошло "триумфальное шествие Советской власти". К власти пришли большевики и их союзники (левые эсеры). Умеренным социалистам-националистам из киевской Центральной рады (отметим, что это был самопровозглашённый, а не выборный парламент – народом Рада никогда не избиралась) пришлось уносить ноги прочь. Но унесли они их недалеко – только до ставки командования германских войск в Брест-Литовске. Там 27 января (9 февраля) 1918 года представители Центральной рады подписали сепаратный мирный договор с Германией и Австро-Венгрией, на основании которого Украина была оккупирована австро-германскими войсками. Или, как формулировали сторонники Рады, "германская армия, по просьбе представителей дружественного украинского народа, идёт освобождать Украину из-под власти большевиков". И – пришла. Депутат Рады А. А. Гольденвейзер вспоминал: "Немцы с первого дня не скрывали, зачем они пришли. По мирному договору с Украиной, они должны были получить от нас миллионы пудов хлеба. Для обеспечения этой поставки им и нужно было "Ordnung schaffen" (навести порядок) на Украине... Формально в Киеве и во всей Украине с 1 марта 1918 года (когда были изгнаны большевики) была восстановлена верховная власть Украинской центральной рады. В Киев возвратился и украинский парламент, со своим президентом М. С. Грушевским, и кабинет министров, который возглавлялся Голубовичем. Но по существу эта возрождённая самостийно-украинская государственность производила в эти месяцы довольно жалкое впечатление. Чувствовалось её полное бессилие рядом с опекавшей её германской военщиной... Председателем (или, как его называли по-украински, головой) Центральной рады был Михаил Сергеевич Грушевский. Он был, действительно, главой и ментором всего сборища депутатов. Он стоял неизмеримо выше их по своему образованию, европейскому такту и умению руководить заседаниями. Отношение членов рады к Грушевскому было чрезвычайно почтительное; его называли "профессором", "батькой" и даже "дедом". Он и по возрасту годился в деды большинству депутатов. Низкорослый, подвижный, с большой седой бородой, в очках, с блестящим взглядом из-под нависших густых ресниц, он напоминал на своём председательском кресле сказочного деда-Черномора..." А вот что писал другой очевидец событий (отнюдь не с красной стороны) журналист С. Сумский: "Гайдамаки хватали на улицах евреев, уводили их с собой в Михайловский монастырь и там убивали. Газеты пестрели траурными объявлениями, кончавшимися стереотипной фразой: "зверски убит в Михайловском монастыре"." Впрочем, довольно скоро немцы положили этой погромной вольнице конец, и запретили самосуды над евреями. С. Сумский: "В Педагогическом музее заседала рада, произносились речи, вотировались законопроекты, выражалось доверие правительству, а немцы методически делали своё дело – медленно подбирали к своим рукам всю власть... Немцы печатали и расклеивали по улицам свои приказы, и к этим приказам относились с большим вниманием и уважением, чем к законам рады... И прошло каких-нибудь два месяца со дня прихода немцев, и власть рады полетела, исчезла, не оказав в своём падении даже самого ничтожного сопротивления". Немцы расклеили по городу свой очередной приказ – фактически о восстановлении помещичьего землевладения. Правительство Рады попыталось протестовать: сначала гневно, потом слёзно упрашивая германское командование "не идти на поводу у реакционно-помещичьих кругов". И – всё закончилось трагикомической сценой – в зал Педагогического музея, где заседала Рада, вошёл отряд немецких солдат с командиром во главе, который на чистейшем русском языке отдал команду депутатам: "Руки вверх!". Перепуганные до полусмерти министры и "парламентарии" УНР дружно подняли руки вверх. А. А. Гольденвейзер: "Солдаты взяли ружья на прицел. Все присутствующие встали с места и подняли руки... [Министр] Порш (как будто в знак своей немецкой лойяльности) высоко поднял руку с номером "Neue Freie Presse"; в другой, также поднятой руке, он держал свой паспорт. Грушевский, смертельно бледный, оставался сидеть на своём председательском месте и единственный во всей зале рук не поднял. Он по-украински говорил что-то немецкому фельдфебелю о неприкосновенности прав "парламента", но тот еле его слушал". Это было 28 апреля 1918 года. А через день, в ночь с 29 на 30 апреля, при поддержке немцев Украинская Народная Республика была полностью ликвидирована и взамен неё создана "Украинская Держава" во главе с наследственным правителем – гетманом Скоропадским. Но это уже совсем другая история... Однако современные украинские националисты именно от той Украинской Народной Республики и Рады, сначала усевшейся "править" в Киеве на немецких оккупационных штыках, а затем беспомощно стоявшей перед ними с поднятыми вверх руками, ведут свою гордую родословную. Портреты Грушевского, "первого президента Украины", после 1992 года имелись на украинских банкнотах, марках, монетах... Здание Рады – то самое, где парламент УПР в полном составе выполнял по команде приглашённых им самим немцев гимнастическое упражнение "руки вверх!" – тоже изображалось на бумажных деньгах и является одним из символов украинской самостийности. Та самая улица в Киеве, на которой шли бои во время Евромайдана, носит имя Грушевского. Кстати, Грушевский и в СССР не слишком бедствовал – экс-президент УНР скончался в Кисловодске в 1934 году, будучи членом Академии наук СССР. Но до 1992 года улиц его именем в Киеве всё-таки не называли. Чему учит нас этот исторический эпизод 96-летней давности? Во-первых, тому, что, мягко говоря, смешны претензии к Донецкой и другим Народным Республикам Юго-Востока в том, что они носят "фейковый" и "ненастоящий" характер. Потому что стократ более "фейковую" и зачатую оккупационными штыками "серых человечков" в кайзеровских шлемах Украинскую Народную республику эти "обличители" фейковой отнюдь не считают, и более того, свято почитают. Во-вторых, история УНР может служить неплохой иллюстрацией к известному афоризму Мао Цзэдуна о том, что "винтовка рождает власть". У отцов-основателей УНР были весьма обширные маниловские прожекты социальных реформ – но реальный обладатель кайзеровской винтовки, на которого они решили опереться, рассудил по-своему. Может ли это быть уроком для нынешних Народных Республик Юго-Востока? Пожалуй, что может. Многие их сторонники искренне хотели бы прихода российских войск. Что ж, в этом случае русскоязычное население Юго-Востока сможет не опасаться украинизации, насаждения украинского языка в школах, вывесках магазинов и кинотеатрах – это да. Но надо трезво понимать, что на всех проектах социальных преобразований, которые были провозглашены в декларациях о создании Народных Республик, тогда можно будет поставить крест. Они обратятся в такую же маниловщину, которой тешили себя руководители УНР 96 лет тому назад. Российская олигархическая власть в социальных переменах столь же мало заинтересована, как и украинская олигархическая власть. Зачем ей нужен "дурной пример" для собственного населения? И, понятное дело, что российские законы существования каких-то там "Народных Республик" не предусматривают. Скажем, каких социальных перемен можно теперь ожидать в Крыму? Да никаких. Ну, возможно, у фашиствующих укроолигархов типа Коломойского мягко, по-рейдерски "отожмут" их бизнес, – но только для того, чтобы передать его своим, доверенным, "патриотическим" олигархам. Много ли в том радости? А рассчитывать на социальные перемены на Юго-Востоке можно лишь в том случае, если винтовки и другое оружие, "рождающее власть", будут крепко держать в руках сами граждане независимых Народных Республик (или их Федерации), а не пришедшие туда войска. Но даже и в этом случае за социальные перемены придётся ещё крепко побороться...
Александр АРТЁМОВ:Глядя на то, как с государственных учреждений в Донецке сбрасывают и разбивают на мелкие кусочки трезубцы, некоторые блогеры – сторонники Майдана сокрушаются и сетуют: "Зачем федерализации ради надо непременно бить герб Украины (кстати, не только украинский символ)? Видимо, затем, что никакой федерализации они в действительности не хотят." Что ж, напомним, что всего несколько месяцев назад сторонники Майдана с таким же восторгом повалили и разбили на мелкие куски памятник В. И. Ульянову-Ленину на Крещатике. Затем устроили "лениноповал" по всей центральной и западной Украине. А правые и либеральные блогеры этому радостно аплодировали... А ведь Владимир Ильич – создатель Украинской ССР, правопреемником которой является нынешнее украинское государство. Вот интересно, что бы произошло с Соединёнными Штатами Америки, если бы там ликующая толпа безнаказанно повалила памятники Джорджу Вашингтону и другим отцам-основателям США и вволю поглумились бы над ними? Думаю, если бы такое стало возможно, США тоже оказались бы под угрозой распада. А повод, с современной точки зрения, найти было бы несложно: скажем, Джордж Вашингтон сохранил в США институт рабства и сам был богатым плантатором-рабовладельцем. Бей, круши! В общем, сломали "памятники тоталитаризму" в виде статуй Владимира Ильича – и, сами того не заметив, сломали другой, более глобальный, "памятник тоталитаризма", в виде самой Украины (бывшей Украинской ССР). Впрочем, автор этих строк вовсе не придерживается точки зрения: сохраним на своём месте все-все-все исторические памятники, будем их любить и уважать, пылинки сдувать и т.д. Например, германский орёл, сброшенный в 1945 году со здания берлинской рейхсканцелярии, сохранять на своём месте определённо не стоило. В музей отправить покалеченную птицу и держать её там – да, следовало, чтобы следующие поколения могли воочию встретиться взглядом с её хищным взором. (Она и находится сейчас в Центральном музее Вооружённых сил в Москве...) Напомню, что говорил по этому поводу сам человек, чей памятник разбили в Киеве. По воспоминаниям меньшевика Георгия Соломона, Владимир Ильич сказал ему вскоре после Октября: "Мы уничтожаем, но помните ли вы, что говорит Писарев, помните? "Ломай, бей всё, бей и разрушай! Что сломается, то всё хлам, не имеющий права на жизнь, что уцелеет, то благо..." Вот и мы, верные писаревским – а они истинно революционны – заветам, ломаем и бьём всё, бьём и ломаем, ха-ха-ха, и вот результат, – всё разлетается вдребезги, ничто не остаётся, то есть всё оказывается хламом, державшимся только по инерции!.. Ха-ха-ха, и мы будем ломать и бить!". Возможно, меньшевик Соломон и не совсем точно воспроизвёл в мемуарах слова главы Совнаркома, но вряд ли он сам придумал их общий смысл и ссылку Владимира Ильича на Писарева. Итак, на Украине, в точности по Ленину и Писареву, был проведён эксперимент: правые и ультраправые попытались сломать памятники Ленину, полагая, что они "хлам, не имеющий права на жизнь". В первый момент могло показаться, что их опыт увенчался успехом, но уже спустя недолгое время на Юге и Востоке Украины в защиту памятников поднялись сотни, а потом и тысячи людей. Памятники там устояли. А затем началась вторая фаза того же исторического эксперимента – со зданий стали сбрасывать символы украинской государственности – жолто-блакитные флаги и тризубы. Причём если в Крыму по указанию новых российских властей трезубцы и флаги снимали хотя бы внешне уважительно, то в Донецке толпа уже разбивает гербы в мелкую крошку. И одновременно стала стремительно покрываться трещинами и разломами сама Украина. И федерализация её, вполне возможно, действительно уже не спасёт... Вот, кстати, более точная цитата Писарева: "Общему авторитету не больно от того, что его подвергнут сомнению. Если авторитет ложный, тогда сомнение разобьёт его, и прекрасно сделает; если же он необходим или полезен, тогда сомнение повертит его в руках, осмотрит со всех сторон и поставит на место. Словом, вот ultimatum нашего лагеря: что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть". Конечно, те, кто затеяли лениноповал, никак не ожидали такой ответки от истории. Цитату Писарева они, возможно, и в глаза никогда не видели (хотя в советской школе Писарева изучали), да и с законами истории знакомы только понаслышке. Но законы физики-то они должны были проходить? Затеяли лениноповал – получайте тризубцепад. Третий закон Ньютона. Действие равно противодействию.
Александр АРТЁМОВ: Разумеется, речь идёт не только, и даже не столько о делах давно минувших дней, сколько о самопровозглашённых, как ныне принято выражаться, Донецкой Народной Республике и Харьковской Народной Республике. Конечно, их нельзя назвать красными в той же степени, в какой были красными Советский Бремен и Советская Бавария, Советский Эльзас, Советская Венгрия и Советская Ирландия. Однако, во-первых, словечко "Народные" добавленное к слову "Республики", всё-таки не случайно. Ведь подобное определение в названии новопровозглашённого государства возникло впервые после 1991 года. Даже Приднестровье, на закате советской эпохи считавшееся "красным", при первой возможности поспешило брезгливо избавиться от слов "советский" и "социалистический" в своём названии – в ноябре 1991 года, когда СССР ещё дышал (правда, уже на ладан). Затем, стоит обратить внимание на очевидно левые пункты в декларациях о создании Харьковской и Донецкой Народной Республик. Например, в декларации о создании Харьковской Народной Республики, помимо прочего, указывается, что в Республике будет запрещено использование чужого труда и установлен приоритет коллективных форм собственности. А в декларации о суверенитете Донецкой Народной Республики говорится: "Народ Донецкой Народной Республики имеет исключительное право собственности на землю, её недра, воздушное пространство, водные и другие природные ресурсы, находящиеся в пределах территории Республики... Республика обеспечивает условия для свободного развития и защиты конституционно признанных форм собственности, которые исключают присвоение результатов чужого труда, при приоритетном значении коллективных форм". Конечно, это пока всего лишь декларация о намерениях, и она ещё не делает ДНР и ХНР подобием Парижской Коммуны. Но... нелишне напомнить, что и реальные социалистические преобразования коммунаров тоже были довольно скромны, что отнюдь не помешало Коммуне на добрых полвека стать знаменем красного движения. Но самое показательное для автора этих строк случилось вчера, когда "Украинская правда" – одна из самых лживых мосек нынешнего киевского режима – запустила очередной фейк о том, что якобы Донецкая Народная Республика самоупразднилась. Какое же ликование мгновенно наступило в лагере российских правых! Т.н. "правдоруб" поэт Игорь Иртеньев на сайте "Эха Москвы" поспешил опубликовать следующую ликующую эпитафию ДНР: Прощай, Донецкая республика, Разбились в прах мои мечты. Всего лишь дыркою от бублика В итоге оказалась ты. Пузырь, накачанный иллюзией, Фантазии безумной плод, В сравнению с тобою Грузия – Литой державности оплот. Хоть по себе ты не оставила Ни гимна даже, ни герба, Но всех изрядно позабавила Твоя недолгая судьба. А я уж было министерское Себе там кресло приглядел. Увы, нутро мое имперское, Вновь оказалось не у дел. Что делать, коль наивность детская Опять поэта подвела, Прощай, республика Донецкая, Мечта двуглавого осла. Хочется спросить – откуда столько ненависти, г-н "правдоруб"? Можно понять такую ненависть у г-жи Фарион, призвавшей расстреливать протестующих на Юго-Востоке Украины, или у замглавы администрации "президента Украины" г-на Сенченко, объявившего их террористами и тоже пообещавшего уничтожать. У нацистов, СБУ-шников и прочих украинских реакционеров. Но откуда она у г-на Иртеньева, его-то чем обидели граждане ДНР и ХНР, пожелавшие самоопределиться? Простой вопрос: имеют право жители Юго-Востока на самоопределение или нет, с точки зрения господ либералов? Или это право принадлежит только высшим, арийским расовым группам, а проклятому "хамско-холопско-холуйскому быдлу" – никогда? Если имеют, о'кей, предложите свой формат, чтобы они могли самоопределиться – в рамках референдума, да чего угодно! В Крыму референдум был ненастоящий? Отлично, расскажите, как провести настоящий, чтобы никакой Совет Европы не подкопался. Но господа правые никакого реального формата самоопределения не предлагают, а просто тупо давят силой, где могут, принимая законы, по которым за сепаратизм – до пожизненного лишения свободы. А потом, если Народные Республики Юго-Востока добьются успеха, с неописуемым апломбом будут писать, что опять, мол, самоопределение произошло "неправильно", "незаконно". Вот в Косове, где значительной части населения пришлось навсегда уехать из родных мест – там всё тип-топ. А в Донецке и Харькове – ужас-ужас-ужас! А ведь знаете что это такое – реакция господ Иртеньевых и других? Это ведь КЛАССОВАЯ ненависть, не какая-то другая. Подзабытое понятие, но оттого не менее живое и реальное. Именно воскрешение старых и, казалось, давно преданных забвению простых слов о социальной справедливости, ненавистного словосочетания "Народная Республика" привело господ правых в состояние гроги. Это реакция известного германского социал-демократа Густава Носке, который 95 лет назад сам вызвался давить революцию и Советские Республики в Германии, философски заметив: "Пожалуй, кто-то же должен быть кровавой собакой. Я не страшусь ответственности". Нынешние правые России и Украины через без малого столетие могли бы дружески пожать истлевшую руку своему соратнику, коллеге и единомышленнику г-ну Носке. Они тоже "не страшатся ответственности", не боятся навсегда остаться в истории "кровавыми собаками", как он. Ну что ж, ведь и Баварская Советская Республика, просуществовавшая менее трёх недель, и Бременская (менее месяца), и Эльзасская (менее двух недель), и даже Ирландская Коммунистическая Республика (один день) остались в истории. Не вычеркнуть из неё теперь и Народные Республики Юго-Востока Украины, чем бы ни закончилась их борьба. Ну, а кровавые собаки... Пусть себе тявкают, им ведь так по службе положено. Лишь бы не кусались.
Александр АРТЁМОВ: В рецензиях на фильм, даже благожелательных, трудно не заметить сквозящего разочарования. Вот цитаты из достаточно типичных отзывов. Из рецензии Эдуарда Лимонова (отрицательной): "Идёт дождь, и много грязи и почему-то все принюхиваются и нюхают. Главное действующее лицо дон Румата Эсторский даже лопату нюхает. Вылавливают книжников и топят их в дерьме туалетов. А книжники – это те, у кого есть печатные издания. А печатные издания – это комки слипшихся страниц, а вовсе не книги. В грязи и по лужам, и дождь сверху, бродят такие зомби – население. Все поголовно – уроды. У тому же Алексей Герман Старший широко пользуется крупным планом. И вот эти грязные зловещие личики нам назойливо демонстрирует. Всё это грязное население ссорится, сталкивается, ходит, бродит, в грязи, дон Румата пьёт до бессознанки алкоголя, едет на осле лицом к его хвосту, швыряется дерьмом как нашист, и читает стихи Блока... Владения дона Руматы, это по-видимому подразумеваемый СССР, серое братство у власти. В общем, печальная никому не нужная неудача. На кой чёрт!". Из рецензии блогера santagloria ("объективной"): "На первых же кадрах – длительный и детальный акт использования нужника, чей-то зад через прорезь дыры, и размазывание подобранного с земли (грязи? не-грязи?) по лицам в кадр. Подумала – не об этом ли молчали? Следующие двадцать минут были совершенно идентичными. Грязь. Герой просыпается под столом с гниющими остатками еды и пальцем достает насекомое из стакана, прежде чем выпить (к счастью, не пьет). Снова мерзость, требуха, парша, всё скользко от месива – на улице от дерьма и грязи, внутри помещений – от крови, грязи и того же дерьма. Кого-то долго и подробно топят в нужнике... Полное отсутствие любой динамики – визуальной или сюжетной. Все мутно и муторно: персонажи каждые три минуты или плюют друг другу в лицо или размазывают по этому же лицу очередную органическую грязь. Периодически в кадре всплывают отсылки к христианской иконографике – пьяный Румата задом наперед на осле пытается въехать в городские ворота и забрасывает свежим ослиным дерьмом поющих под стеной монахов. Ноги Руматы в воде, эту воду пьют. Разговоры о боге. Рыбы и прочая символика. Привычно отмечаю эти отсылки, но они не акцентированы и совершенно не выделяются из монотонного ритма повествования. А оно действительно монотонно и мучительно – густое, мёрзлое пространство, в котором постоянно происходит то, от чего всю жизнь учился отводить взгляд... Кому-то буднично вспарывают живот. Но это не шокирует. Не удивляет. Не пугает. Только монотонность, мерзость, отвращение, скука. Сопереживание – на нуле. Вовлеченность – на минус два. Действия нет, как такового, нет добра и зла, нет эмоционального контраста, нет вектора движения – только скучные, неприятные люди, совершающие бессмысленные действия с грязью во всех ее проявлениях. Нет, это не "Сало" Пазолини. Это даже не по мотивам книги и не по духу её – сюжет и герои Стругацких здесь относительно декоративны. Недоуменная тоска. Скука и грязь. Зачем я смотрю на все это?.. Бесконечное колесо серости, вращающееся без всякой цели и смысла. Без катарсиса, без победы и поражения, без логического конца. В этом аду не заметна разница между прогрессорами и аборигенами. Нет даже торжества резни, устроенного Руматой." А это отрывок из как бы положительной рецензии Умберто Эко: "Как только вы попадаете в это Босхово полотно, остаётся брести по закоулкам, даже по таким, которых на настоящем полотне-то и не видно. Вы бредёте под гипнозом ужаса. Нужна немалая сила духа, чтобы восстановить дистанцию... В этом аду, созданном из нетерпимости и изуверств, из омерзительных проявлений жестокости, нельзя существовать отдельно, как будто не о тебе там речь, не о тебе fabula narratur... Приятного вам путешествия в ад. В сравнении с Германом фильмы Квентина Тарантино – это Уолт Дисней." В чём причина разочарования? "Ну не может же быть так, – рассуждала интеллигенция, – чтобы в последнем фильме Великого Режиссёра не было какого-то глубокого Откровения и Послания, месседжа?" И 15 лет, пока снимался фильм, она терпеливо ждала этого месседжа. Дождалась. На экране "очень много букофф" – эти буквы составлены из крови, дерьма, других нечистот, тупых уродливых лиц, – но осмысленный текст из этих букофф не складывается. Месседж не прочитывается. Послание заключается в отсутствии послания. Печалька! Ну точь в точь как в бородатом анекдоте: "Идёт по пустыне караван верблюдов, оставляет за собой лепёшки навоза. Потом идёт другой караван, тоже оставляет лепёшки навоза. – А в чём соль-то? – Соли нет. Только песок и дерьмо." Но фокус заключается в том, что в момент написания повести Стругацких послание у шестидесятнической интеллигенции, которой эта книга так пришлась по сердцу, было. В повести его вдохновенно выразил житель планеты "высокоучёный доктор Будах": "Чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!". В одной из сцен повести главный герой дон Румата с ненавистью думал про окружавшую его толпу светских донов: "Протоплазма... Просто жрущая и размножающаяся протоплазма". В другой сценке он мысленно называл её "колонией простейших". Но, спрашивается, чем сам-то благородный дон Румата от неё отличался? Не жрал, не пил, строго соблюдал обеты безбрачия и целомудрия?.. Вроде бы нет. Отличался он только и исключительно наличием Послания – вот того, которое сформулировал доктор Будах. Именно это наличие высокой жизненной цели и делало дона Румату из куска «протоплазмы» «прогрессором» – тайным служителем Истории, призванным ускорить её ход в королевстве Арканар. И ненавидел он окружавшую его "светскую чернь" именно за то, что она была лишена этого послания, просто жрала, пила и размножалась безо всякой цели, без смысла. Примерно такой – причастной к тайному ордену прогрессоров – ощущала себя советская интеллигенция в середине 60-х годов, когда вышла в свет повесть Стругацких. И надо признать, что тогда у неё (интеллигенции) ещё были к этому некоторые основания. Но вот потом, в последующие 25 лет, произошли необратимые и досадные перемены. Послание, которое она несла, много раз переписывалось, редактировалось и дополнялось, из него бесследно исчез сначала труд, а потом и знание, зато возникли, как основная ценность, "права человека". А затем, в начале 90-х, откуда-то как самая высокая ценность внезапно свалились... деньги, что было для многих и вовсе полнейшим сюрпризом. В конце концов, примерно около 1993 года, послание совсем куда-то потерялось по дороге, как та гоголевская пропавшая грамота. Это состояние – утраты интеллигентского послания – тогда, в 1993 году, неплохо выразила Валерия Новодворская, которая написала: "За последние 7 лет человечество утратило с нашей помощью такой золотой эталон, как фундаментальный критерий "прав человека"... Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила свое и хватит врать про права человека и про правозащитников. А то как бы не срубить сук, на котором мы все сидим... Невзоров, умница, первый додумался до корня проблемы. Есть "наши" – и есть "не наши". И каждый по части прав человека стоит за своих. Большего и требовать нельзя." Однако – удивительное дело! – и после этого отречения от собственного прошлого интеллигенты продолжали считать себя прогрессорами. Они решили, что никакое послание им, в общем-то, и не требуется, потому что звание прогрессоров даёт вовсе не служение высокой цели, а то, какие они тонко чувствующие и всё понимающие, высокообразованные – не то что проклятое "быдло". Под "быдлом" и "протоплазмой" теперь подразумевалась вовсе не "светская чернь", не правящие классы, как в повести, а ровно наоборот – простые люди. Вот это же самое состояние – отсутствие послания – и отразил бесстрастно фильм Германа. "Соли нет – есть только песок и дерьмо". В фильме нет никакой разницы между прогрессорами и окружающей их толпой, никакого контраста не возникает. Прогрессоры утратили свои отличительные качества, слились со "жрущей и размножающейся протоплазмой". Хотя прогрессор, у которого вместо послания – зияющая чёрная дыра – и не прогрессор никакой, а нечто прямо противоположное. Да, благородные доны и доньи, уже как минимум 20 с лишним лет вы не прогрессоры, а регрессоры, и единственное, к чему вы способны – это погрузить общество в зловонный мрак средневековья. (Как тех несчастных книжников, которых в фильме топят в сортирах вниз головой). Что вы с успехом и выполняете, непрерывно стеная про "Россию, которую вы потеряли" – то ли в XIX, то ли ещё в XVI веке, и усердно вращая колесо истории назад. Кстати, нынешние украинские события невольно заставляют вспоминать многие фразы из повести Стругацких: "Нормальный уровень средневекового зверства – это счастливый вчерашний день Арканара". "– Отвратительная вонь, – с чувством сказал Румата. – Да. Ужасная. Но зато как вольно дышится в возрождённом Арканаре!". "Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. Эх, историки, хвостом вас по голове". Есть даже описание недавней неприятности, случившейся с Александром Музычко: "Из-за портьеры снова выскочили трое монахов. Всё с той же неуловимой быстротой и точностью, свидетельствующими об огромном опыте, они сомкнулись вокруг ещё продолжавшего умильно улыбаться брата Аба, схватили его и завернули руки за спину. – Ой-ей-ей-ей!.. – завопил брат Аба. Толстое лицо его исказилось от боли. – Скорее, скорее, не задерживайтесь! – брезгливо сказал дон Рэба. Толстяк бешено упирался, пока его тащили за портьеры. Слышно было, как он кричит и взвизгивает, затем он вдруг заорал жутким, неузнаваемым голосом и сразу затих. Дон Рэба встал и осторожно разрядил арбалет. Румата ошарашенно следил за ним." Да, на смену серым (воробуржуям, силовикам) на всём пространстве бывшего СССР – где быстрее, где медленнее – приходят чёрные (откровенные нацисты и... монахи). Хотя воробуржуи, понятное дело, тоже никуда не делись, просто нашли себе новых покровителей. Забавно, что интеллигенты, – так сказать, «идейные наследники» Стругацких, по поводу этих событий вовсю кинулись радостно возглашать: "как вольно дышится в возрождённом Арканаре!". Только у одних «возрождённый Арканар» находится по эту сторону украинской границы, у других – по ту, хотя на самом деле он – всюду. Впрочем, в повести, в отличие от фильма, нетрудно найти оптимистические цитаты и для настоящего момента. Не у мятущегося интеллигента дона Руматы, само собой, а у местного крестьянского бунтовщика Араты Горбатого – спокойного и уверенного в себе: "– И что вы намерены делать? – спросил Румата, опуская глаза. – Как обычно. Я знаю, что такое Святой Орден; не пройдёт и года, как арканарский люд полезет из своих щелей с топорами – драться на улицах. И поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг друга и всех подряд." Осталось немного подождать и увидеть – сбудется ли прогноз благородного Араты?
Александр АРТЁМОВ: В 2008-2009 годах Гринцевич был замначальника Шевченковского РОВД в Киеве, которое заслужило название "Шевченковского Гуантанамо". Cкандально известен стал эпизод с задержанным Тамазом Кардавой. 9 августа 2008 года Гринцевич насиловал его дубинкой ПР-73, предусмотрительно надев на неё презерватив. Это подтверждается медицинскими документами и справками. Затем Гринцевич пошёл на повышение – стал начальником РОВД. В 2010 году в Шевченковском РОВД погиб 20-летний студент Игорь Индыло: согласно официальной версии, он сам несколько раз упал на пол вниз головой, отчего умер. И вот теперь креативный автор пыток по воле "революционного" руководства страны станет руководить милицией во всей Киевской области. Что ж, это хорошо показывает, какими методами олигархическая "демократия" намерена строить свою власть. Хотя надо признать, что именно так крепится власть на всей постсоветской территории. Просто в России самым известным орудием этого укрепления стала бутылка от шампанского – житель Казани Сергей Назаров умер после "допроса" в полиции, где четверо полицейских избили его и зверски изнасиловали бутылкой от шампанского. Это было уже после преобразования милиции в полицию. А до преобразования с подобной же целью применялась швабра – например, в деле Вячеслава Мерехи из Пятигорска, которого четверо милиционеров избили до полусмерти и изнасиловали этим инструментом. Однако в отношении полиции России, как бы её не переименовывали, мало кто питает иллюзии. Более интересна в этом смысле история "полицейской реформы" в Грузии, о которой в эпоху Саакашвили российские либералы написали немало трогательных и прочувствованных слов. К примеру, Валерия Новодворская писала о Грузии: "Милая, ласковая полиция вас встречает уже в аэропорту, даже если к ним не обращаетесь, они заботливо спрашивают, не могут ли чем помочь. То есть, этот наш мент с автоматом, который стреляет в своих кротких подданных в супермаркете или бьёт их дубинкой, это совершенно немыслимо. Полицию любят, она безобидна." А самая известная из отечественных либерал-пиночетовок Юлия Латынина восторгалась: "Срок предварительного следствия сократили с 9 месяцев до 60 дней. Количество осуждённых выросло с 6274 в 2003 году до 23789 в 2010-м. "Пятизвездочные" камеры для воров исчезли, зато обычные камеры приобрели приличный вид." В одном Латынина была права: число заключённых в эпоху "либеральных реформ" Саакашвили в Грузии действительно резко выросло. Ведь он провозгласил политику т. н. "нулевой толерантности к преступникам". На практике это означало, что суд только штамповал решения полиции. Количество оправданий в Грузии при Саакашвили составляло менее одной десятой процента (!) от общего числа судебных приговоров. (Для сравнения – в Австрии 27,5%, в среднем по Европе – 20 процентов. В СССР в 40-е годы число оправдательных приговоров в народных судах составляло 8-10%. В современной России оно составляет менее 1%, и основная часть оправданий приходится на суды присяжных). По данным грузинской оппозиции, из 120 тысяч судебных приговоров, вынесенных за несколько лет после "революции роз", только 8 (восемь!) были оправдательными. И все восемь судей, посмевших вынести эти оправдательные вердикты, были уволены. Грузия, по данным международной правозащитной организации International Centre for Prison Studies, оказалась на первом месте в Европе по числу заключённых на душу населения. В мире же она отстала только от США, прочно удерживающих первенство. (Впрочем, ельцинско-путинская Россия после своих пресловутых "реформ" тоже совсем недалеко ушла от мировых лидеров по количеству тюремного населения). Кроме того, после "революции роз" был прекращён мониторинг мест лишения свободы, который до того осуществляли общественные организации. У тюремной администрации оказались полностью развязаны руки... И все годы правления Саакашвили из грузинских тюрем постоянно приходили сообщения об узаконенном там невыносимом обращении с заключёнными: переполненности камер, антисанитарных условиях, отсутствии прогулок и минимального медицинского обслуживания, содержании здоровых людей вместе с больными открытой формой туберкулеза... И, разумеется, о жестоких избиениях и пытках, которым регулярно подвергают арестантов тюремщики. Сообщалось, что примерно у трети умерших грузинских заключённых на теле обнаруживались характерные следы пыток и побоев. Вдобавок ко всему тюремщики изобрели неплохой способ извлечения дохода из своего ремесла: цены в тюремных ларьках были втрое выше тех, что на воле. Разумеется, всё это было вовсе не случайным "искривлением правильной линии", а абсолютно органичной и необходимой частью грузинского "либерального эксперимента". Полицейско-тюремные "ежовые рукавицы" – необходимая мера защиты того чудовищного социального расслоения, которое является сутью, сердцевиной "либеральных реформ" – что в Грузии, что в России, что во всём бывшем СССР. И только последняя капля – публикация видео о том, как заключённых в грузинских тюрьмах насиловали вениками, предварительно надев им на голову мягкие шлемы (чтобы насилуемый в такой момент в отчаянии не разбил себе голову о стены – а то, говорят, бывали такие случаи) переполнила каплю терпения – вспыхнули массовые протесты, и партия Саакашвили провалилась на выборах. И вот теперь – Украина. Конечно, пытки абсолютно безнаказанно применялись там и ранее, о чём свидетельствует биография того же Гринцевича. Или пыточное "одесское дело" при Кучме против левых активистов (их продолжали держать в лагерях и при Ющенко, и при Януковиче). По словам адвокатов, в подвалах следственного изолятора г. Николаева подследственных били по половым органам, вставляли в них проволоку, загоняли иголки под ногти... Игоря Данилова подвешивали на дыбу за скованные наручниками руки, били головой о стену, приковывали наручниками к кровати и при этом избивали, прыгали на него, в результате чего у него были сломаны рёбра, раздавлена грудная клетка и осколками рёбер повреждены лёгкие. Семнадцатилетнюю Нину Польскую во время допросов избивали, угрожали изнасиловать всем отделом милиции. Когда её выпустили под подписку о невыезде после получения её согласия сотрудничать со следствием, она была вся в синяках, и ноги от бедра и ниже были ободраны в кровь. Один из подследственных, 20-летний Сергей Бердюгин, умер тогда от пыток. Так что пытки были и раньше. Но теперь, похоже, они становятся для властей "генеральным курсом". На одном замайданном блоге российского либерала сообщение о назначении Гринцевич было трогательно озаглавлено: "Братья-бандеры, вы сошли с ума? Областную милицию возглавит палач". Другой блогер жалуется на замайданном блоге: "На мой вопрос за какие заслуги Гринцевич получил эту должность, Аваков забанил меня в ФБ :)))". Нет, "братья"-бандеры вовсе не сошли с ума, полицейско-гестаповские пытки являются необходимой составляющей частью любого фашистско-олигархического режима, от Муссолини до Пиночета, или этот тривиальный факт является для вас открытием? Что ж, в этом случае "нефашистский" киевский режим ещё преподнесёт почтенным господам либералам немало "открытий чудных"... Пока же мы видим, что наилучшими, так сказать, объединяющими символами власти на постсоветском пространстве являются отнюдь не орлы, трезубцы и копья Георгия Победоносца, а триединство полицейской дубинки, веника и бутылки от шампанского. Так сказать, национальное по форме и олигархическое по содержанию...
Александр АРТЁМОВ: Читатели и почитатели семикнижия Джоан Роулинг о юном волшебнике Гарри Поттере, конечно, помнят яркую картинку фашистского переворота, который происходит в "волшебном мире" в последней книге. О нём герои произведения узнают из лаконичного сообщения: "Министерство пало. Скримджер (министр магии) убит. Они уже близко". В реальной жизни всё выглядело гораздо прозаичнее. Украинский "главный волшебник" оказался не только ни к чему не способным идиотом (как и министр магии в романе), но ещё и трусом (в отличие от героя романа). И в решающий момент он предпочёл просто удрать с поля проигранной им битвы, спасая собственную драгоценную шкуру. А теперь... Очень похожая на описанную в романе атмосфера воцаряется, между прочим, в украинских школах. Пару дней назад в блогосфере разошлось замечательное видео – митинг студентов и школьников в Западной Украине. Молодые ребята радостно, с азартом скандируют по призыву взрослых: "Героям слава! Коммуняку на гиляку! Москалей на ножи!" и принимаются дружно прыгать всей толпой с весёлым криком: "Кто не скачет – тот москаль! Кто не скачет – тот москаль!". Правда, есть небольшая группа, которая всё-таки не скачет. Ну, чем не сказочный Хогвартс? Но отнюдь не в лучшие свои времена. Там ведь тоже была организована примерно такая же истерия против "нечистокровных", а была и группа школьников, несогласных с ней и пытавшихся протестовать. Их ждала травля, исключения и даже аресты. Вот и украинской молодёжи, которая сейчас "не скачет" вместе со всеми, не позавидуешь... Фашисты (в романе они называли себя "пожирателями смерти") тоже в реальности "не подкачали", оказались самыми настоящими. Вот один из бойцов "Правого сектора", устроивший недавнюю ночную перестрелку в Харькове, пишет в сети Вконтакте (выделение мое): "Со двора летят коктейли. Очереди из калаша по нам идут. Работает снайпер напротив. Питухов свозят и свозят. Мы готовы. Не сдадимся. МОЙ ФЮРЕР МЕНЯ В ВАЛЬГАЛЛЕ ЖДЕТ". Но фюреру, увы, придётся ещё подождать своих верных бойцов и соратников – на место событий поспешно примчался мэр Харькова Геннадий Кернес, провёл "переговоры", пожал руки бойцам "Правого сектора", только что завалившим двух человек и ранившим пятерых. После чего доблестных поклонников бесноватого фюрера проводили под арест, где они вряд ли пробудут особенно долго – отпустят по домам с почётом, как до этого таких же бойцов отпускал бывший шеф Кернеса Янукович. Кстати, в романе Роулинг немало поражает то, как бывшие чиновники "волшебного мира", до этого проповедовавшие официальную терпимость к "нечистокровным", моментально подстроились под идеологию победивших фашистов. В вестибюле министерства магии они воздвигли статую, отлично выражавшую суть новой идеологии. "Выглядела она устрашающе – огромное изваяние колдуна и колдуньи, которые, сидя на украшенных резьбой тронах, взирали сверху вниз... Приглядевшись внимательнее, Гарри понял – то, что он принял за украшенные резьбой троны, было на самом деле курганами, сложенными из человеческих тел: сотни и сотни голых мужчин, женщин и детей, все с туповатыми, уродливыми лицами, были переплетены и спрессованы так, чтобы выдерживать вес облачённых в красивые мантии колдунов." Теперь перечитайте то, что пишется в эти дни сторонниками майдана о "рабско-холопско-холуйском быдле", "биомассе", "совках", "титушках" (либеральный вариант) и "кацапах" и "жидомоскалях" (нацистский вариант) и попытайтесь отыскать какие-то базовые отличия. Ну да, в роли "чистокровных колдунов" на троне – "чистокровные представители титульной нации". Но велика ли разница? Чиновники – вовсе не враги фашистов, они их друзья и покровители. Они не способны сопротивляться нацистам, наоборот, они безропотно сдают им всё, что можно и что нельзя, при малейшем нажиме ультраправых подписывают безоговорочную капитуляцию. Так было в реальной человеческой истории в 1922 году в Риме, в 1933 году – в Берлине... В романе Роулинг хоть министр погиб на своём посту, не сдавшись, а в жизни мы наблюдаем только тотальный драп, предательство и капитулянтство. Последняя тому иллюстрация – попытка выступления януковичского мэра Харькова "Гепы" – Геннадия Кернеса – на антифашистском митинге 15 марта. В начале событий многие на Юго-Востоке Украины наивно надеялись, что ставленники Януковича "Допа и Гепа" (Добченко и Кернес) организуют сопротивление перевороту и фашизации общества. Какое там! Допа и Гепа думали только об одном: как бы сдать и слить всё путчистам и заслужить от них "прощение" за свои прошлые грехи. И вот на митинге под красными флагами горожане, взволнованные и встревоженные событиями прошедшей ночи, когда нацисты устроили в городе кровавую перестрелку, встретили мэра скандированием "Позор!", криками "Предатель!" и общим свистом. Что отвечал им мэр, который через подконтрольный суд накануне запретил митинг? Он говорил в микрофон: "Остановитесь все! слушайте меня внимательно! остановитеся, говорю!.. Я хочу вас всех предупредить, что то, что вы здесь кричите, – это для вас не даст никакого результата. То, что вы будете здесь голосовать – это не будет законным, понятно?.." В конце концов мэрская охрана с трудом защитила "Гепу" от разгневанной толпы, с проклятиями тянувшей к нему руки. Вывод простой: надеяться на чиновников не приходится, более того, их надо как можно быстрее гнать в три шеи, иначе полная победа фашистов неминуема. Промедление здесь смерти подобно. Кстати, российские чиновники – такие же плохие, никуда не годные "антифашисты", как и украинские. Собственно говоря, это двойники друг друга во всех смыслах – социальном, классовом, политическом, "идейном" (вернее сказать, безыдейном). Надеяться на то, что российские чиновники или власти придут на Украину и защитят её жителей от фашизма – так же наивно, как уповать на защиту Кернесов, Добченко и Януковичей. Защитить себя люди могут только сами. А потом уже, если их протест окажется успешным, к нему примкнёт (и даже попытается его "возглавить" и подмять под себя) всевозможная чиновничья слизь. Между прочим, нетрудно заметить, что история "волшебного мира" у Роулинг как бы повторяет историю обычного человеческого мира в XX столетии. Достаточно сказать, что главное сражение XX века между добром и злом в книге состоялось... в 1945 году. Цитата из романа: "Многие и по сей день считают, что в истории не было дуэли волшебников, способной сравниться с той, что состоялась в 1945 году между Дамблдором и Грин-де-Вальдом. Те, кто был её свидетелями, описывают ужас и благоговение, которые они испытывали, наблюдая за битвой этих несравненных чародеев. Победа Дамблдора и её последствия для всего волшебного сообщества считаются поворотной точкой магической истории..." Ну да, так ведь и в нашем обычном, неволшебном, так сказать, мире тот год и его последствия составили поворотную точку истории ХХ века. Если вкратце излагать сюжет сказочного семикнижия, то это как раз и есть попытка идейных сил, разбитых в 1945 году, взять реванш. А сейчас мы видим – не в сказке, а в "реале" – как пытаются взять реванш силы, наголову разбитые в том же самом году в нашем мире... Могут спросить – а зачем вообще в связи с украинскими событиями вспоминать роман Роулинг, ведь есть политическая литература, труды революционных классиков, в которых всё описано и ясно, и точно? Это так, но, к сожалению, эти работы сейчас хорошо знакомы только небольшому кругу людей. А вот роман Роулинг, вполне антифашистский, знаком миллионам, особенно молодому поколению, выросшему на её книгах. И когда эти люди сейчас растерянно вертят головой, не понимая смысла происходящих событий, или даже принимаются послушно "скакать" вместе со всеми, доказывая свою "чистокровность", им не худо бы вспомнить то, чему учил их этот роман. И самостоятельно найти своё место в происходящих событиях. Пока эти события, помимо их воли, не предрешили всю их дальнейшую судьбу.
Александр АРТЁМОВ: Последнее время при чтении сообщений с Украины невольно вспоминается известная кинохроника времен Второй Мировой войны. День рождения Гитлера, 20 апреля 1942 года. Фюреру подают на блюде огромный торт, изображающий кусок советской территории. Торт украшен игрушечной нефтяной вышкой, его поливают сиропом, изображающим нефть, и аккуратно режут на куски... Вот что-то похожее происходит и сейчас. На столе – огромный торт "Киевский". Вокруг угощения собрались цивилизованные и культурные господа и дамы из Европы и Америки. Торт собираются обильно полить сиропом подозрительного ярко-алого цвета и разложить по тарелкам. Звенят столовые приборы... Однако в последний момент сценарий торжественного обеда слегка изменился. В число пирующих нахально вломился неожиданный и незваный гость из Московии. И мало того, что без приглашения уселся за пиршественный стол, но и бесцеремонно придвинул к себе тарелку с одним из самых лакомых кусков и принялся его вовсю заглатывать. Пирующие сперва остолбенели, а потом возмущённо зашумели: – Как же так! Нельзя есть крем... то есть Крым в таких количествах! Это вредно для здоровья! Где столовый этикет?! Где нормы здорового питания?!.. Как будто они соблюдали этот этикет и эти нормы в Югославии, Ираке, Ливии и других местах. Конечно, болеть за одного хищника против других тем, кто сам оказался пищей на блюде, несколько странно. Однако многие крымчане (по данным соцопросов, около 70% населения) такому повороту событий даже обрадовались. Понять их можно: после двух десятилетий утомительной борьбы за права русского языка ему теперь, кажется, ничто не угрожает. Много разного, в том числе и не слишком приятного, ждёт жителей Крыма в путинской России – но вот притеснение русского языка и украинизация им сейчас больше не грозят. Если, конечно, Кремль не решит сдать Крым Западу... Но в остальном – пусть они лучше не обольщаются. Социальный гнёт в России ничуть не легче и не слабее, чем на Украине, а политических прав у населения – меньше, чем было у украинцев при Януковиче. Может быть, гнет здесь слегка замаскирован и завуалирован надувными газовыми подушками, но когда они в один прекрасный день сдуются или лопнут, то он предстанет во всей своей неприглядной красе. В Украине правят олигархи – именно они обрекли народ на бедность, постепенную утрату социальных завоеваний, деградацию образования, науки, промышленности... Теперь, после символического "лениноповала", этот процесс пойдёт ускоренно, семимильными шагами. Как мрачно пошутил кто-то из блогеров, "чтобы преодолеть коммунизм, мало свергнуть советскую власть – надо отменить и электрификацию". И символично, что заодно с памятниками Ильичу добивается как единое государство и сама Украина – тоже созданная в её нынешнем виде Ильичем и его наследниками! История демонстрирует нам своеобразный "чёрный юмор"... Однако ведь точно такие же олигархи – не лучше и не хуже – правят и Россией! А российские премьеры и президенты мыслят себя, по их собственным признаниям, всего лишь "наёмными менеджерами". Чьими? Да этих самых олигархов. Так что разницы нет. Да, в Украине олигархи в какой-то момент сочли для себя полезным и целесообразным устроить ультраправый путч и напрямую взять в свои руки рычаги управления. Именно они проспонсировали "евромайдан". Самое забавное, что этот фашистско-олигархический переворот довольно долго маскировался "антиолигархическими" лозунгами, даже декларировалось, что никто из 100 богатейших людей Украины, по версии журнала "Форбс", не займёт после победы "революции" государственных постов. И что же? Не успели "майдановцы" отпраздновать свою победу, не успели смыть кровь и гарь и похоронить всех погибших на майдане, как крупнейшим олигархам страны уже отданы "на кормление" посты ключевых губернаторов. Это живо напоминает, как Борис Ельцин, вождь наиболее вороватой и прогнившей части позднесоветской "номенклатуры", четверть века назад триумфально шёл к власти под лозунгами... "борьбы с привилегиями бюрократии". Всё это так, но ведь ровно такой же путч с точно такими же нацистами могут разыграть и российские олигархи, если почувствуют угрозу своему положению и господству! Тем паче, что украинские нацики с майдана – вовсе не враги, а родные друзья и соратники нацикам российским. Кто в этом сомневается, может заглянуть на сайт Вконтакте украинского "Правого сектора". Искать там ничего особенно не надо, всё лежит на поверхности. Мелькают фотки: Гитлер, Гитлер, Гитлер, его доблестные сподвижники, германские нацистские знамёна, украинское жовто-блакитное знамя со свастикой в центре, еврейский раввин с подписью "Жги меня!", избиения всяких лиц неправильной национальности, рисунок зигующего Деда Мороза в чёрной эсэсовской форме... но рядом фото уже русских бритоголовых, шагающих куда-то в сторону Московского Кремля. Русский скинхэд – лучший друг украинского нациста! А на одном из плакатиков сайта русский и украинец по-братски пьют горилку, хотя, как гласит подпись, "жиды хотят их поссорить". Как известно, русские нацисты ездили на майдан учиться "искусству восстания" и помогать украинским единомышленникам, а украинский "Правый сектор", если понадобится, наверное, командирует своих бойцов на российский майдан. Как говаривал 90 лет назад В. В. Шульгин, "фашисты всех стран, объединяйтесь!". Однако вернёмся к нашему пиршественному столу. Может показаться странным, но, как мы видим, пожирают Украину под теми же паукообразными флагами, что и 73 года назад. Снова Гитлер и гитлероподобные, снова свастики и зиги, лозунги "бей/жги жидов" и прочих недочеловеков. Получается, что за добрых семь десятков лет, прошедших с того момента, как Красная армия вышибла нацистов из Украины, ничего нового по части поедания чужих стран "Европой", в общем-то, и не придумано. Ну что ж, это даже хорошо, когда лицо врага давно и хорошо знакомо. Беда только в том, что прихода Рабоче-Крестьянской Красной армии на этот раз ждать неоткуда. Принимать российскую армию "либеральной империи" Путина-Медведева-Чубайса за РККА – это значит очень сильно выдавать желаемое за действительное. И самому себя обманывать... В начале "евромайдана" многие российские "левые" охранители, да и украинские "левые" типа КПУ вовсю поддерживали Януковича. Извиняюсь за самоцитирование, но ещё в январе с. г. автор этих строк предупреждал: "Поддерживать януковичей было столь же "продуктивно", как в 1922 году поддерживать короля Виктора Эммануила против Муссолини. Или в 1933 году – маршала Гинденбурга против Гитлера... Потому что и Виктор Эммануил, и Гинденбург, и Янукович созданы историей как устройства для передачи власти национал-радикалам, ни к чему другому они не пригодны". Кто в итоге оказался прав? А сейчас "красные охранители" с точно таким же эйфорическим восторгом кинулись поддерживать все действия Путина на Украине. Очнитесь, господа "товарищи" (хотя это чисто риторический призыв, надежды на протрезвление нет ни малейшей). Путин – всего лишь московский классовый и политический двойник Януковича, его брат-близнец, он так же невозмутимо сдаст и сольёт всех и вся, кто ему сейчас доверится... когда для этого настанет час. А когда этот час настанет? Вполне возможно, что гораздо раньше, чем сейчас можно предположить. Так что Красной армии нет, и красным Украины, России и других стран ещё придётся её создавать с чистого листа. Не рассчитывая на поддержку сильных мира сего, а только – простых людей. И тогда её врагами окажутся в равной степени правящие олигархи и воробуржуи Киева и Кремля, каломойские и дерипаски, порошенки и абрамовичи, а также их прислужники – нацисты и националисты всех стран. Дмитрий СТАРИКОВ: Да, были В. Эммануил, Гинденбург и проч. Януковичи, сдавшие вверенные им страны фашистам. Но были и Черчилль, де Голль, сейчас Лукашенко, установившие в меру авторитарные режимы, но фашизм разгромившие. И место Путина – в их рядах.
Александр АРТЁМОВ: Вновь мы слышим рассуждения: на Украине происходит нечто новое и небывалое, этого никто не предвидел и не предсказывал, и современным левым надо подойти к происходящему нешаблонно... И поддержать антикоммунистов-погромщиков. Не предсказывал? Помилуйте! Мало сказать, что в трудах разнообразных классиков левого движения XX века подробнейшим образом всё написано про коричневые и иные реакционные перевороты. (Ну, например, Лев Троцкий писал за год до прихода гитлеровцев к власти, обращаясь к германским рабочим: "В случае прихода к власти фашизм, как страшный танк, пройдёт по вашим черепам и позвоночникам. Спасение только в беспощадной борьбе... Спешите, рабочие коммунисты, ибо времени вам осталось немного!"). Но бог с ними, с классиками, допустим, они сейчас уже никому не указ, даже если писали чистую правду. Но ведь и в сознании позднесоветской интеллигенции то, что ей следует делать в случае фашистского восстания, было высечено, казалось, крупными буквами. В граните. И что же? А ничего. Всё забылось, начисто. У кого-то данное утверждение – что киевский евромайдан был описан давным-давно, и не только в публицистике, но и в советской художественной литературе - возможно, вызовет сомнения? Хорошо, откроем роман "зеркала советской интеллигенции" – братьев Стругацких – "Град обреченный" (написан в 1974-м, опубликован в 1988-м). В некоем фантастическом Городе после падения социалистического режима всеобщего равенства наступает – что? Нет, вовсе не идеализированная "сферическая демократия в вакууме". Увы, приходит гнилой, коррупционный, воробуржуазный и регрессирующий режим "господина Мэра" со всеми прелестями хорошо знакомого нам постсоветского капитализма. А что потом? А потом против этого режима начинает выступать маленькая, но смелая Партия Радикального Возрождения во главе с бывшим унтер-офицером вермахта Фридрихом Гейгером, который сам себя аттестует как бывшего гестаповца. Вот это – о чём, не о киевском ли "евромайдане": "Он увидел, как вдоль цепи фонарей, окаймлявших площадь, вдоль кольца сцепившихся телег и повозок со звоном и лязгом мчится бронеавтомобиль, его пулемётная башня ходит из стороны в сторону, обильно плюясь огнём, светящиеся трассы мечутся по всей площади... И тут на открытое пространство выбежал длинный человек в чёрном, взмахнул рукой и плашмя упал на асфальт. Под броневиком вспыхнуло пламя, раскатился гулкий удар, и железная махина грузно осела назад. Человек в чёрном уже снова бежал. Он обогнул броневик, сунул что-то в смотровую амбразуру водителя и отскочил в сторону, и тогда Андрей увидел, что это Фриц Гейгер, а амбразура озарилась изнутри, в броневике грохнуло, и из амбразуры вылетел длинный коптящий язык пламени... И тут бронированная дверца распахнулась, на асфальт вывалился охваченный пламенем лохматый тюк и с пронзительным воем стал кататься, рассыпая искры..." А вот после победы восставших на трибуну взбирается этот самый Фриц Гейгер. Что же он говорит? "Над толпой, усиленный микрофонами, раздался надсадный яростный голос: – ...И ещё раз повторяю: беспощадно! Мы очистим Город!.. от грязи!.. от нечисти!.. от всех и всяческих тунеядцев!.. Воров – на фонарь!.. – А-а-а! – проревела толпа... – Ненависть! Ненависть поведёт нас! Хватит фальшивой любви! Хватит иудиных поцелуев! Предателей человечества! Я сам подаю пример святой ненависти! Я взорвал броневик кровавых жандармов! У вас на глазах!.. Я железной метлой выметаю нечисть и нелюдей из нашего Города! У вас на глазах! Я не жалел себя! И я получил священное право не жалеть других!.." Оборву цитирование, хотя совсем не вредно освежить в памяти и полный текст речи Гейгера из романа – и сравнить его с речами лидеров "Свободы" и "Правого сектора" – с целью отыскать если не семь, но хоть сколько-нибудь существенных отличий. Но в этой ситуации для нас интересен не столько Гейгер – с ним-то как раз всё абсолютно ясно – сколько главный герой романа, Андрей Воронин. В начале романа он идейный красный, "комсомолец", как сам представляется. Потом, при буржуазном режиме, – главный редактор "желтоватой оппозиционной либеральной газетки". Которая при фашистах отнюдь не закрывается, а "просто перестает быть оппозиционной и либеральной". А сам Воронин, уже при Гейгере, делается крупным сановником фашистского режима. Неожиданный поворот? Очень даже ожиданный. Вот как характеризовал своего персонажа сам Борис Стругацкий: "главный герой, Андрей Воронин, комсомолец-ленинец-сталинист, правовернейший коммунист, борец за счастье простого народа – с такою лёгкостью и непринуждённостью превращающийся в высокопоставленного чиновника, барина, лощёного и зажравшегося мелкого вождя, вершителя человечьих судеб". Ещё более интересно признание Бориса Натановича о том, что "роман этот задумывался изначально в значительной степени как автобиграфический". Ну да, конечно. Ведь роман – это не только история типичного советского интеллигента, но и более того – история превращений целой социальной группы. От красных бессребреников – к либеральным сторонникам воробуржуев, и далее – к фашистам. Вначале Воронин был жутко красным, идейным, бескорыстным, искренне верил в мировой коммунизм (пардон, "Эксперимент"). В равенство всех со всеми (регулярная ротация должностей дворников-мусорщиков и директоров в Городе). Потом как-то естественно и непринуждённо стал "желтоватым" либералом, защитником всех и всяческих свобод. А потом точно так же естественно и незаметно для себя самого превратился в соратника "отпетого нациста-гитлеровца" (это характеристика Бориса Стругацкого, если что). Для которого самое милое в жизни – собирать коллекцию дорогого старинного оружия и развешивать у себя дома на ковре. А фашистские вожди при ближайшем рассмотрении оказались не такими уж жуткими людоедами. Ну да, они могут при случае застрелить оппозиционного журналиста, который в глаза назовёт их фашистами, хладнокровно жгут из огнемётов "нелюдей", следят за неблагонадежными высказываниями ("пропагандой Эксперимента"), но в общем-то – милейшие люди. Пожалуй, роман следует оценить как очень жестокое, беспощадное саморазоблачение советской интеллигенции. Откуда она есть пошла и куда в итоге пришла. Ну, а поведение Андрея Воронина в дни фашистского переворота – это один к одному сегодняшний эталон поведения либералов и "левых"-замайданников, как их метко окрестили – "красных эльфов". Оно всё – в паре фраз: "– Что делать? В городе фашистский переворот. – Почему – фашистский? – ошеломлённо спросил Андрей... – Почему ты думаешь, что фашистский? – Я не думаю, я знаю, – нетерпеливо сказал Кэнси." Этого журналиста-антифашиста, Кэнси, который "не думал, а знал", фашисты в тот же день и пристрелят. Останутся такие, как Воронин – хлопающие ушами и ровным счётом ничего не понимающие в происходящем, но при этом – вполне пригодные кирпичики для строительства нового фашистского порядка. Как и сегодня российские и украинские замайданники не замечают и не желают видеть ни открытого гитлеровского лозунга "1488" на "евромайдане", ни избиений левых, вошедших уже в систему, ни кричалок украинских ультраправых типа: "Зиг хайль – Рудольф Гесс – гитлерюгенд – СС!". После первого, ещё давнишнего избиения левых профсоюзников замайданные "левые" разочарованно признали, что открытая пропаганда левых идей на майдане не проходит, там их воспринимают крайне враждебно. Но ведь можно пойти в какие-нибудь кашевары для майдана, и потихоньку вести хорошо замаскированную левую пропаганду: говорить о самоуправлении, например. Это там ещё готовы слушать. Пожалуй, рекорд политического мазохизма поставил один украинский левак, который и впрямь стал "кашеварить" на майдане, но его разоблачили тамошние правые, как известного им левого активиста. Приставили пистолет к виску и собирались пристрелить, но кто-то всё-таки их убедил оставить его в живых. Самое забавное, что и после такой передряги этот чудом выживший "левый", давая интервью, доказывал, что майдан надо было поддерживать... Печальна, конечно, "автобиографическая" история деградации советской интеллигенции – от красных к либералам и далее к фашистам – описанная Стругацкими в романе, и которую мы видим сейчас воочию. Увы, интеллигенция поколения Стругацких вместе с грязной водой выплеснула вон и ребёнка – то есть отреклась от "Эксперимента", от всяких идей социальной справедливости, равенства, уважения к человеку труда... Но ведь история на этом ещё не заканчивается. Как говорил Маркс, крот истории хорошо роет. Вот на него-то, на этого крота, теперь вся надежда. Дмитрий СТАРИКОВ: Тут много аналогий, совершенно уместных: ровно сто лет назад действительно считали, что социалисты всех стран не допустят мировой (тогда ещё с маленькой буквы) войны. Добавлю: то же думал интернационал пикейных жилетов, считавший, что его не допустит некое всемирное масонское правительство. В момент начала войны чуть не половина наших власть имущих отдыхала в Германии. И ещё можно провести аналогию: сразу с начала войны ничтожно малые группы радикальных (по-сегодняшнему – отмороженных) социалистов выступили не только против войны, но из-за превращений одной мировой войны в серию гражданских. Что и произошло. Как у нас: геополитическое противостояние за Украину между Западом и Россией, – Западу удалось дополнить войной (пока не горячей, но уже не холодной) внутри Украины. Тут начало ответа на вопрос: почему же так разоблачительно описав благородного либерала и прогрессиста, ставшего пособником фашизма, Стругацкие остаются кумирами наших белоленточных? – Да потому, что, стоя на масонских идеях XVIII века, отрицавших такие "реакционные" ценности, как религия, родина, почва, семья, дом, – они "снимали" такой важнейший момент, как вмешательство на благо или во зло представителей других, высших цивилизаций. В ещё никем пока не смотренном, но уже назначенном в культовые фильме "Трудно быть богом", – сетуют на невозможность цивилизованного дона Руматы импортировать другой, дикой и грязной, цивилизации свои духовные ценности. А почему же это так невозможно? – Передовая Венеция вероломно уничтожила и разграбила реакционную Византию. Запад, посадив в XIX веке Китай на опиум, превратив самую развитую державу в свою полуколонию, вполне добился своих временных целей. А чем это обернётся, об этом разве думали? Итак, разжигают гражданскую войну. С той только разницей, что почти сотню лет назад в главных очагах мировой революции русские революционеры воевали с русскими империалистами, а германские – с германскими. Теперь же все войны с нищетой, коррупцией, нетерпимостью, чем угодно, – переводятся в войну с Россией. Путин – наш лидер в сопротивлении, потому, что выбран нами. Теперь ещё и потому, что наши враги в первую очередь бьют по нему.
Александр АРТЁМОВ: В тот момент, в разгар перестройки, само решение о вводе войск в Афганистан в 1979 году представлялось безусловной ошибкой. Об этом писала вся перестроечная печать во главе с "Огоньком". И вот эта ошибка в 1989 году была "исправлена" (и даже с лихвой, когда ельцинское руководство после августа 1991 года отказало президенту Наджибулле во всякой поддержке, и его правительство рухнуло). Хотя сейчас, оглядываясь назад, трудно оспорить, что режим президента Наджибуллы был наиболее светским и свободным из всех, которые сменились в Афганистане за последующую четверть века. Чем же было продиктовано решение о вводе войск в 1979 году? Апрельская революция 1978 года в Афганистане стала для Москвы, по многим данным, полной неожиданностью. Всё произошло во многом стихийно. Президент страны – бывший принц Мухаммед Дауд – арестовал некоторых видных коммунистов. Сочувствовавшие им военные подняли мятеж. При штурме президентского дворца Дауд был убит. Рассказывали, что на предложение сдаться он ответил пистолетным выстрелом и гордым отказом: – Я коммунистам не сдаюсь! Прославился такой эпизод революции: одного из видных коммунистов Хафизуллу Амина восставшие освободили из-под стражи. Он выступал перед толпой, стоя на броне танка, и в какой-то момент показал всем ещё висевшие на правой руке наручники... Эта яркая сценка вызвала всеобщий восторг. Новым главой государства стал известный поэт и революционер Нур Мухаммед Тараки. Позднее московские товарищи упрекали его за то, что революция произошла несвоевременно. Тараки отвечал, что революция – как роды, её нельзя отложить. Но и Брежневу приходилось отвечать на неприятные вопросы. В июне 1979 года на встрече в Вене американский президент Картер поднял вопрос об Афганистане. Леонид Ильич в ответ признался: – Мы услышали о революции в Афганистане тоже по радио. И не мы стимулировали изменения в правительстве этой страны. В Афганистане, между тем, начались волнения, стало расти вооружённое сопротивление новому режиму. Тараки попросил Кремль прислать войска. В марте 1979 года он встречался с Брежневым в Москве. Рассказывали, что Леонид Ильич на подобные просьбы Тараки отвечал так: – Войска в Афганистан Советский Союз вводить не будет. Появление наших солдат в вашей стране, товарищ президент, наверняка восстановит большую часть афганского народа против революции... 19 марта Брежнев говорил своим соратникам: – Мне думается, что правильно определили члены Политбюро, что нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну... Участие же наших войск в Афганистане может нанести вред не только нам, но и прежде всего им... У них распадается армия, а мы здесь должны будем вести за неё войну. 10 сентября Брежнев вновь принимал Тараки. Леонид Ильич предупредил собеседника, что в его собственной партии зреет заговор. Во главе заговорщиков – его ближайший соратник Хафизулла Амин. 11 сентября Тараки вернулся на родину. Он произнёс грозную фразу, которая позднее стоила ему жизни: – Я обнаружил в партии раковую опухоль. Будем её лечить. Как развивались дальнейшие события? По одной из версий, Амина попытались убить (по другой, он сам устроил это покушение). И уже 16 сентября власть перешла к нему. Тараки сместили со всех постов. Через несколько дней бывшего президента вместе с женой отвели в какое-то новое помещение. Позднее Нурбиби Тараки рассказывала: "Комната, в которой мы оказались, была абсолютно пустой, если не считать голой жесткой кровати. Пол был покрыт толстым слоем пыли. Всё это очень напоминало тюремную камеру. Я спросила у Тараки: – Неужели мы совершили какие-то преступления? – Ничего, – как всегда, философски ответил он. – Всё образуется. А комната эта обычная. Я знаю, что раньше здесь жили солдаты, что ж, теперь мы поживём". Я вытерла пыль. Восемь дней мы провели здесь. Муж вёл себя абсолютно спокойно... Ему было 62 года. Он не болел, только стал совсем седым". Когда супруга спрашивала, не могут ли их убить, он спокойно отвечал: – Я всю жизнь отдал революции, другой цели у меня не было, и любой это знает. За что же меня уничтожать? Тем временем Брежнев, обеспокоенный судьбой своего недавнего гостя, срочно направил Амину тайное личное послание. Леонид Ильич просил сохранить Тараки жизнь. Но Амин не послушался совета из Кремля: живой Тараки казался вечной угрозой для новой власти. Его разлучили с женой, а 8 октября поздно вечером – казнили. "Мне рассказали, – вспоминала она, – что опять-таки ночью три аминовских офицера вошли в комнату мужа. Он стоял перед ними в халате, был спокоен. Офицеры предложили ему идти с ними. Он попросил пить. "Не время", – ответили палачи. Схватили Тараки за руки и за ноги, повалили его на пол, а на голову положили подушку. Так подушкой и задушили". Один из офицеров признавался позднее, что "пришлось помучиться не меньше пятнадцати минут". На следующий день кабульское радио сообщило о том, что Тараки умер: скончался "от треволнений". Убитый был ближе Брежневу и по возрасту, нежели его преемник. Начальник охраны генсека В. Медведев вспоминал момент, когда Брежнев узнал об убийстве: "Брежнев был и взволнован, и возмущён, стал вдруг рассказывать о Тараки как о национальном поэте, писателе, просто как о человеке - вспомнил добром". Возможно, Леонид Ильич невольно и на себя примерил происшедшее: как с ним расправляется бойкий молодой соратник. Легко представить охватившее генсека негодование. "Как же так, ведь я же его предупреждал!" – досадовал он. Он с горечью вспоминал, как совсем недавно, 10 сентября, принимал Тараки, обещал ему поддержку и помощь. Брежнев негодовал: "Какой же это подонок – Амин: задушить человека, с которым вместе участвовал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции? И что скажут в других странах? Разве можно верить слову Брежнева, если все его заверения в поддержке и защите остаются словами?". В своём кругу он говорил, что ему нанесена пощёчина, на которую он должен ответить. Андрей Громыко рассказывал: "Брежнев был просто потрясён убийством Тараки, который незадолго до этого был его гостем, и считал, что группировка Амина может пойти на сговор с США". А сам Громыко говорил своим сотрудникам: – Ни при каких обстоятельствах мы не можем потерять Афганистан... Если сегодня мы оставим Афганистан, то завтра нам, может быть, придётся защищать наши рубежи от мусульманских орд уже где-нибудь в Таджикистане или Узбекистане. Между прочим, будучи ранее в Москве, Амин встречался с зятем генсека Юрием Чурбановым, тогда – заместителем министра внутренних дел. Речь шла о советской военной помощи, Амин просил её увеличить. – В этом году, – вежливо отвечал Чурбанов, – мы уже не сможем ничего увеличить. – Если не поможете вы, – вдруг вспыхнул Амин, – мы тогда купим у ФРГ. "Тут я сорвался, – вспоминал Чурбанов, – спрашиваю: "А на какие, извините, деньги? У вас нет возможности заплатить нам за оружие, и только поэтому мы поставляем его безвозмездно". – Не ваше дело, – отрезал Амин. Его собеседник понял так, что Амин намекает на возможность перехода Кабула в западный лагерь. "Угроза Амина о военной помощи со стороны бундесвера, – писал Чурбанов, – мне надолго врезалась в память. Я незамедлительно рассказал обо всём Леониду Ильичу..." "По линии КГБ поступили сведения, – писал В. Гришин, – что Амин учинил расправу со всем родом Тараки... Родственников и сторонников Тараки насильственно переселили на пустынную территорию, бесплодную и безводную землю, вдали от населённых пунктов. Они были обречены на голодную смерть... Наши попытки защитить их были отвергнуты". Убийство Тараки стало последней каплей, предрешившей ввод советских войск. Но окончательное решение принималось 12 декабря 1979 года. Дипломат О. Гриневский приводил такую легенду о поведении Брежнева в этот день. Высшие руководители страны собрались в Кремле, за знаменитым столом заседаний Политбюро. Леонид Ильич выслушал подробную характеристику Амина, весьма нелестную. Затем долго сидел молча. В гробовой тишине прошли минуты три. Потом Леонид Ильич встал, хлопнул кулаком по зелёному сукну. – Непорядочный человек! – сказал он. И – вышел из зала. Вопрос о вводе войск был решён. Позднее, в беседах с западными деятелями, Брежнев возвращался к этой теме. – Почему мы проявляем столько эмоций?! – восклицал он при встрече с президентом Франции, по мемуарам последнего. – Потому что речь идёт о внутренних проблемах коммунистического мира... И почему вы защищаете Амина, этого убийцу и палача?.. Президент Тараки был моим другом. Он приезжал ко мне в сентябре. После его возвращения Амин его убил. Этого я ему не мог простить. Президент Жискар д'Эстен вспоминал об этой беседе: "Потом он (Брежнев) обеими руками хватает меня за лацканы пиджака. Его лицо приближается к моему. Мне трудно смотреть на него с такого близкого расстояния, и всё плывёт перед глазами. – Нужно найти политическое решение, – вновь начинает он. – На самом деле Амин вёл страну к чудовищному насилию. Но мы не должны там оставаться..." Любопытно, что в перестроечной печати публиковались выдержки из этих мемуаров Жискара д'Эстена (в том числе и в "Огоньке"), но именно этот отрывок тогда не печатался. Хотя как раз он был бы весьма интересен для читателей тех лет. Но, видимо, даже сама мысль о том, что решение о вводе войск в Афганистан принималось из желания предотвратить "чудовищное насилие", было "непроходимой" для тогдашней печати... Дмитрий СТАРИКОВ: Всё было действительно так. И всё-таки жалею ли я, что выступал в меру своих сил против "вероломной агрессии против Афганистана". Если бы не эти выступления, трагедия многих тысяч людей, наших и афганцев ещё надолго затянулась. А обличающие её западные державы не только не способствовали её прекращению, но, напротив, стремились к тому, чтобы эта трясина засасывала нас всё глубже и глубже.
Александр АРТЁМОВ: В своё время экс-губернатор, разумеется, был членом КПСС, но теперь его ужасает "социализм" на родине Парижской Коммуны и красного знамени: "Она (Франция), правда, впоследствии оказалась не такой, как я ожидал. В ней не меньше социализма, чем на родине..." Вспоминается, что всего пару месяцев назад на Лазурном Берегу была ограблена вилла другого "безграничного патриота" – действующего красноярского губернатора Льва Кузнецова, причём было похищено, по его заявлению, ювелирных украшений на сумму в 200 тысяч евро. Хочется обратиться ко всем благородным разбойникам Франции. Товарищи Франсуа Вийоны и Арсены Люпены, ау, где вы?! Не хотите ли взять на заметку виллы, имения, дворцы и замки российских чиновников и олигархов в вашей прекрасной стране? Думается, простые граждане России будут вам за это чрезвычайно благодарны... АНЕКДОТЫ В ТЕМУ. 1. Российские чиновники любят покупать виллы в Европе. Потому что там – хорошо. Лучше, чем в России. Потому что там, в Европе, у власти – не российские чиновники... 2. Это каким же высокоточным ракетным оружием должна обладать Российская Армия, чтобы в случае войны при нанесении ответного удара по территории противника не задеть ненароком объекты недвижимости, принадлежащие нашим землякам – депутатам, чиновникам, губернаторам, шоу-бизнесменам... Дмитрий СТАРИКОВ: А слышали такие стихи: Езжай, мой сын, езжай отсель На шарике найдёшь теперь Немало мест, где шаг вперёд Необязательно пятьсот... А знаете, кто автор? – Один из столпов сегодняшней элиты – министр экономического развития г-н Улюкаев. Не позавидуешь нашему В. В. С таким вот человеческим материалом приходится работать.
Александр АРТЁМОВ: Ведь на Украине, что ни говори, а две олигархические шайки, именуемые "власть" и "оппозиция", регулярно сменяли друг друга на выборах в течение всех постсоветских времён. В России такого давно уже не было, последний раз буржуазно-либеральная оппозиция пришла здесь к власти ещё в незапамятные советские времена, в 1990-1991 годах. (Сейчас такая рокировка практически исключена даже на уровне губерний, а на уровне отдельных городов пока ещё возможна, но каждый раз становится большим ЧП). И действительно, стоит мысленно провести эту параллель между 1993-м и 2014-м, как сразу возникает множество черт сходства московских событий 1993 года и нынешнего украинского майдана. Например, с социально-классовой точки зрения очень существенную, возможно, ключевую роль в украинских событиях играет мелкая буржуазия. Столь же важную роль она играла и в октябрьских событиях 1993 года в Москве. Поделюсь небольшим воспоминанием тех лет. Летом 1992 года на одно политическое собрание, где я присутствовал, кто-то принёс оппозиционный журнал – кажется, анархический. В нём была запомнившаяся картинка – толпа классических толстяков-"буржуев" – как их было принято изображать лет сто назад, в чёрных котелках и фраках – остервенело молотит ногами валяющегося на земле худого, измождённого рабочего с красным флагом. Издатели журнала предполагали, что так будет отмечаться вторая годовщина августа 1991 года. Мне такой прогноз в тот момент показался гротескным преувеличением, хотя и не совсем беспочвенным. Кто бы мог подумать, что через год с небольшим я увижу практически эту сцену в натуре, собственными глазами! Произошло это в первые дни октября 1993-го возле Белого дома, я находился в тот момент, наверное, в нескольких десятках метров от первой баррикады, которую охраняли всего два безоружных "бойца" – молодой парень в очках, весьма субтильного телосложения – типичный "студент"-очкарик, и более крепкий мужчина лет 35. Конечно, с тактической точки зрения оставлять двух невооружённых людей на "передовой", вдалеке от других защитников, было чистым безумием. Внезапно к этой баррикаде, яростно взвизгнув тормозами, подлетел легковой автомобиль. Из него выскочили трое типичных "быков" – мордастые, коротко стриженные, накачанные мужчины. (Так сказать, осовремененный вариант тех самых толстяков-"буржуев" – но если бы нарядить их в чёрные котелки и фраки, отрастить шевелюру подлиннее – то были бы как вылитые). События разворачивались стремительно – у тех, кто был в отдалении, не было времени не только вмешаться, но даже толком разобраться, что происходит. Ведь все ожидали нападения ОМОНа, милиции, возможно, военных – но никак не гражданских "вольных стрелков" из числа криминальной буржуазии. Один из "быков" схватил с земли крупный булыжник и крепко ударил им старшего защитника баррикады по голове – тот свалился на землю. Тем временем два других "быка" недвусмысленными жестами пригрозили размозжить череп молодому "очкарику" – он испуганно закивал и добровольно полез вместе с ними в автомашину. Всё это заняло считанные секунды. Когда ближайшие свидетели нападения подоспели к месту события, всё уже было кончено: машина столь же стремительно умчалась прочь вместе со своим пленником... Упавший на землю защитник баррикады очнулся и встал, чуть покачиваясь, на ноги. Мне оставалось только предложить ему йод и бинты (они были у меня с собой, так как я участвовал в санитарном отряде)... Судьба же младшего паренька-"студента" так и осталась мне неизвестной. Что с ним сделали "быки"?.. Можно только гадать. А сами они, вероятно, считали себя героями – добровольцами-защитниками "демократии" и "свободного рынка". Смело, с большим риском для себя, атаковавшими "красно-коричневую" баррикаду, взявшими "пленного"... Совершившими подвиг, да и только. Будет, чем в старости (если в 90-е годы их не ухлопали "коллеги" по криминальному бизнесу, конечно) хвалиться перед внуками! Нечто похожее на ту давнюю картинку из анархического журнала творится сейчас и на Украине. В самом начале "евромайдана" нацисты – майданаци, так сказать, – избили пришедших на майдан левых профсоюзников, так что те угодили в больницу. На днях, 2 февраля, попытались в Одессе атаковать антифашистский митинг "Боротьбы" - левой организации, выступающей в качестве "третьей силы", – пока, увы, весьма немногочисленной. В последнем случае, впрочем, ультраправые получили отпор. Хотя между Украиной-2014 и Москвой-1993 есть и внешние отличия. Например, тогда либералы считали хорошим тоном всячески демонстрировать свой "антифашизм", то есть внешнее неприятие нацистской символики. Теперь – уже не то... В те дни, по свежим следам ельцинского переворота, среди российских либералов было принято ликовать и восхищаться, невосторженный образ мыслей подвергался суровому "моральному" осуждению. Общий тон задавала Валерия Новодворская, которая праздновала победу Кремля с игрушечными танками и бутылкой шампанского в руках. В этой эйфорической атмосфере неожиданным и резким диссонансом прозвучало мнение либерального телеобозревателя Ирины Петровской, которая вдруг в порыве интеллигентской рефлексии написала примерно так: а ведь всего пару лет назад мы с энтузиазмом защищали оплот демократии – Верховный Совет – против злых силовиков, желавших его штурмовать. Сейчас мы с неменьшим энтузиазмом поддерживали добрых силовиков, штурмовавших оплот врагов демократии – тот же самый Верховный Совет. Не вышло бы так, что спустя ещё пару лет мы будем с точно таким же энтузиазмом поддерживать таких родных, в доску своих ребят со свастиками на рукавах, которые будут с оружием в руках что-то там штурмовать... Тогда такое предсказание казалось совсем невероятным, но ведь сбылось по сему! Правда, для этого потребовалось не пара, а пара десятков лет. Но вот, пожалуйста, – бравые украинские ребята с откровенными лозунгами на щитах типа "1488" (то есть "хайль Гитлер!" и что-то про будущее белой расы) – с коктейлями Молотова в руках, штурмуют и захватывают. И российские либералы (включая, кажется, и г-жу Петровскую) всецело их поддерживают, рукоплещут, ликуют и восторгаются. А ведь уже в зубах навязла фраза из ранних Стругацких – "там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. Эх, историки, хвостом вас по голове". Это Стругацкие написали ещё в те времена, когда сами не перебежали в лагерь серых и чёрных. "Серые" – это как раз мелкая буржуазия, лавочники. Чёрные – клерикалы, представители "феодально-фашистской агрессии", как выражается герой романа. На следующих страницах книги упоминается один из этих лавочников, вчерашних "калифов на час": "За полуоторванной ставней на втором этаже мелькнуло помертвевшее от ужаса толстое лицо, – должно быть, одного из тех лавочников, что ещё три дня назад за кружкой пива восторженно орали: "Ура дону Рэбе!" – и с наслаждением слушали "грррум", "грррум", "грррум" подкованных сапог по мостовым. Эх, серость, серость..." Ужас лавочника связан с тем, что захватившие власть чёрные (монахи) пришли в ярость от "искусно вырезанной деревянной фигурки весёлого чёртика, торчащей под карнизом крыши". В России эту милую сценку – охоту на богохульных чёртиков, которые мерещатся нашим "чёрным" на каждом углу – мы уже несколько лет наблюдаем в полной красе, а Украине это только предстоит. "Так вот для кого мостили дорогу несчастные лавочники", – замечает про себя герой романа. Но совершенно бесполезно было бы объяснять тем "быкам" из описанного выше эпизода, или толстому лавочнику, с наслаждением слушающему "грррум-грррум", что совсем скоро события примут другой оборот и повернутся против них самих. Эх, серость, серость... Да что там лавочники! Бесполезно это, по-видимому, объяснять и образованным и начитанным российским либералам – их абсолютно ничему не научила не только история, но и даже собственный горький опыт последних 20 лет. Плыть против общего течения очень трудно – да и к чему? – гораздо легче плыть со всеми вместе по течению и находить элегантные обоснования каждой следующей мерзости. (Они ведь и в России ровно так же делали года до 2003-го, пока совсем уж не припёрло). Говорите, на Украине начали запрещать красную символику и левые организации? Ну, конечно, так ведь коммунизм – преступная идеология, наравне с нацизмом, мы всегда так считали. Что, говорите, делают это как раз нацисты, которые открыто выступают под лозунгом "1488" и толкуют про борьбу с "жидвой"? Ну, так они же за евроинтеграцию! Это не какие-нибудь дикие нецивилизованные нацисты, а вполне наши люди, культурные, просвещённые. Обтешутся, перекуются, отшлифуются. Что, они избили до попадания в больницу левых профсоюзников? Это они слегка погорячились, конечно, но надо понять и принять издержки благого в целом процесса. И так далее по каждому пункту, любой следующей мерзости находится изящное оправдание или извинение. Слаб человек... Но как на это будут отвечать левые? Пока что они очень немногочисленны, а мировая и постсоветская реакционная волна держится высоко. У некоторых "левых" даже возникает искушение как-нибудь к этой волне реакции приспособиться – и в России (записаться в "красные" охранители), и на Украине (подружиться с нацистами, пойти к ним в кашевары на майдан и тихой сапой толкать левую пропаганду). Но противникам левых не стоит обольщаться – так не всегда будет. Чем сильнее напор правых и ультраправых – в России и на Украине, тем поневоле твёрже придётся держаться тем, кто останется на стороне левых. Как писал о таких именно ситуациях Лев Троцкий: "Если неблагоприятное соотношение сил не позволяет удержать захваченные ранее политические позиции, надо удержаться, по крайней мере, на идеологических позициях, ибо в них выражен дорого оплаченный опыт прошлого. Глупцам такая политика кажется "сектантством". На самом деле только она подготовляет новый гигантский скачок вперед, вместе с волной грядущего исторического прилива". Рано или поздно маятник непременно качнётся обратно, так всегда бывало в истории, так будет и впредь. Вот только интересно: кого – сейчас и тогда – надо будет, как выражались Стругацкие, "хвостом по голове"? Павел ЛЮЗАКОВ: Да, товарищам красным можно только посочувствовать. Такое массовое национально-освободительное движение сейчас развивается в Украине. Полумиллионные демонстрации, баррикады, захваты администраций, драки с цепными псами режима, Майдан во всей красе – настоящая территория Свободы, умеющая защищаться и атаковать. А красные что же? А красные – ничего. Нервно курят в сторонке, на обломках любимого истукана. Ну, ничего, ничего, ничего… Может, чему и научаться. Хотя бы тому же честному и объективному классовому анализу ситуации. Не бесконечному цитированию одной и той же фразы из давнего романа, а именно анализу. Так уж получилось, что две подряд движухи – белоленточная в России и Майдан – в Украине, организованы именно "лавочниками", как их презрительно (думают, что презрительно) именуют красные. То есть мелкой буржуазией, по классификации их, красных, вождей. Откуда, кстати, это уничижительное "лавочники"? Почему? А потому, что мелкая и средняя буржуазия организовалась и осознала себя как класс в лихие девяностые. И научилась – презренная! – свои цели и классовые интересы не только грамотно артикулировать, но и отстаивать, хотя бы и пока только стотысячными демонстрациями. А другие классы – никак. И сразу же с левого фланга раздалось шипение, переходящее в тихую истерику. У самих-то ничего не получается, вот и злобствуют. А в чём, хочется спросить товарищей красных, проблема-то? Капитализм не нравится? Так организуйте стачки, советы, профсоюзы, "Искру" печатайте, на Пресне парочку баррикад постройте… Нет, слабо? Ну так учитесь у мелкой буржуазии, ей не слабо. Соотношение сил не благоприятное? А нам ничего, нормально. Особенно если что-то делать, а не перечитывать Троцкого. Именно лавочники, а точнее мелкий и средний бизнес в России первым "устал ждат"» и вышел на митинги. Надоел беспредел чиновничества, душащего любую деловую активность в России. Увы, сил на что-то серьёзное не хватило. И не будем, как привыкли, кивать на вождей, которые что-то там "слили", предали, увели, – сами виноваты. Мы и только мы. Не смогли, не получилось. Теперь вот учимся у Украины как надо делать революцию. Перенимаем полезный опыт. Разбираем и осмысливаем ошибки. Да, в Украине движущей силой сейчас является тот же мелкий и средний бизнес, "средний класс" как его именуют на Западе. Он чётко понимает свои интересы и готов за них драться. И что тут плохого? Да, это принципиально буржуазная революция и никакие иные лозунги, типа "отнять и поделить" тут не проходят. Да, средний класс желает демократии. Не социализма – уж извините, товарищи красные, вас пока просят не беспокоиться – а именно демократии. Нормальной, вменяемой и сменяемой по первому требованию власти. Нормальных – не воров – чиновников. Нормального – не бандита – президента. Многого хотим? Ну так и аргументы весомые. Четырёхметровые баррикады и булыжник – оружие не только пролетариата. И да, мы хотим в Европу. Совок, знаете ли, достал окончательно. Не нравится? Так компартия Украины нашла достойный ответ – поставила у себя в коридоре обкома чушку товарища Сталина. Под центнер, говорят, весом. Вот это, я понимаю, настоящие коммунисты. Сурьёзные. Дмитрий СТАРИКОВ: Прошло время, когда попадание на вожделенный Запад было недоступно. Но – они, западенцы, не хотят же чистить европейские сортиры по-чёрному. Хотят чистить ботинки. И по белому. А для этого, за неимением возможности победить Россию или хотя бы всю Украину, – забаламутить её и отколоть от России. Что они и делают.
Александр АРТЁМОВ: Наблюдая текущую политику, полезно бывает иногда перечитывать историческую литературу. Вновь открыть эту страницу истории заставляет, между прочим, и нынешний киевский майдан, на котором тоже вспоминали Кронштадт. Там красовался вывешенный некими "правыми анархистами" большой плакат, на котором "революция" (кронштадтские матросы) противопоставлялась "контрреволюции" (Ульянову-Ленину и его соратникам, нарисованным рядом с какими-то мрачными фигурами в белых ку-клукс-клановских балахонах). Что ж, давайте разбираться. Начнём с того, что восставшие кронштадтцы в 1921 году называли своё движение "третьей революцией" – после Февраля и Октября 1917 года. По их мысли, Кронштадт продолжал и развивал дело Февраля и Октября. Бывший участник кронштадского восстания матрос Иван Ермолаев, доживший до ельцинской реабилитации, в 1989 году опубликовал в журнале "Дружба народов" свои мемуары о Кронштадте, озаглавленные "Власть Советам!..", и стихи: Осталось нас совсем немного. Чья юность, вольностью горя. Пошла нехоженой дорогой. Внимая зову Октября. Нас время мало изменило, И жаль, что пагубная хмурь Так неожиданно затмила Пред нами ясную лазурь. Как видим, и спустя почти 70 лет бывший матрос-кронштадтец упрямо продолжал считать восстание 1921 года продолжением Октября. Немножко странно с этой точки зрения, что ельцинский режим, отвергнувший и осудивший и Октябрь, а потом, после некоторых раздумий, и Февраль 1917 года, почему-то решил реабилитировать "третью революцию", которая якобы развивала и углубляла дело первых двух. Но тогда напрашиваются простейшие вопросы. Был ли Кронштадт-1921 революцией или контрреволюцией? Был ли октябрь-1993 революцией или контрреволюцией? Ну и, заодно уж, раз на "евромайдане" нынче вспоминали Кронштадт: является ли майдан-2014 революцией или контрреволюцией? По второму вопросу ответ очевиден, сейчас разве что только самые упёртые либералы из числа "октябристов"-1993 продолжают настаивать на "революционности" и "прогрессивности" того переворота, упрямо не желая замечать, что нелюбимый ими путинский режим вылупился из жерла октябрьской танковой пушки-93, стрелявшей по Дому Советов. По третьему вопросу – о майдане – тоже постепенно наступает желанная ясность. Либералы, конечно, продолжают с восторгом поддерживать своих новообретённых союзников-нацистов, майданациков, так сказать (как в 1993-м те же либералы поддерживали своих тогдашних союзников – будущих путинских силовиков). Ну, а среди тех российских умеренно-левых, которые тоже поддержали поначалу "евромайдан", чем дальше, тем больше воцаряются сконфуженное молчание и растерянность, по мере того, как из пробитого "евроокна" просовывается, как в гоголевской сказке, наглая нацистская свиная харя. Почему же участники киевского майдана, тон которому теперь задают откровенные нацисты из "SS-вободы", вдруг почувствовали симпатию к кронштадтским морякам из далёкого 1921-го? Ведь красные флаги они на дух не переносят, памятник вождю Октября с восторгом разбили на куски (кронштадтцы-1921 к Ленину, несмотря ни на что, сохраняли внешнее уважение), пришедших на майдан левых профсоюзников прогнали и избили, да так, что те угодили в больницу – почему же? Ларчик, как говорится, открывается просто: всё дело в том, что сам Кронштадт вовсе не был продолжением ни Октября, ни Февраля, наоборот, он зачёркивал, отменял большинство достижений этих революций. Хотя по внешней форме и называл себя "революцией". Но если бы он и по сути был революцией, почему тогда, спрашивается, вся белая эмиграция, от кадетов до монархистов, восприняла этот мятеж на-ура? Или они тоже подались в революционеры? Белый контр-адмирал В. К. Пилкин описывал в своём послании генералу Юденичу, как в восставший Кронштадт ездила делегация белогвардейских офицеров: "Они рассказывают, что их встречали со слезами. Многие говорили не стесняясь, при всех, что глубоко раскаиваются о содеянном. Председатель Рев. Комитета Петриченко (писарь с "Петропавловска") всё время старался дать понять приехавшей в Кронштадт из Гельсингфорса делегации, чтобы не обращали большого внимания на пункты Кронштадтской декларации, якобы наспех составленной и переделывать которую теперь будто бы не время... Но, конечно, эта болезнь слов доказывает, что не очень, значит, ещё приспичило. Вот, когда Царя будут требовать, тогда будет ясно, что дальше жить в Совдепии действительно невозможно... Я не могу не жалеть о падении Кронштадта, т.к. наше офицерство должно было волей-неволей принять участие в восстании и, конечно, окончательно перебито." "Наспех составленная" декларация, чтобы было понятно, это та самая, которая провозглашала Кронштадт "третьей революцией". Впрочем, такое часто бывает в истории: контрреволюция маскирует себя под революцию. Например, "революциями" называли себя и перестройка 25-летней давности, и "марш на Рим" Муссолини 1922 года, и даже гитлеровский переворот 1933-го. Но в реальности все эти перевороты либо обозначали переход от революционного этапа к реакционному (В. И. Ульянов назвал Кронштадт "термидором"), либо переход от одного реакционного этапа к следующему, ещё более реакционному (как во Франции – после реакционного термидора последовал ещё более реакционный брюмер, а потом ещё более реакционная Реставрация). Точно так же только на первый взгляд может показаться странным, что спустя сто дней после расстрела Белого дома Ельцин вдруг озаботился реабилитацией участников восстания, произошедшего за 70 с лишним лет до того. С логической точки зрения – нонсенс, подавив одно восстание, реабилитировать участников другого. С политической же и классовой точек зрения – всё совершенно логично. Октябрь 1993-го доделал то, что не слишком удачно начал Кронштадт: процесс контрреволюции. Кстати, ещё более примечательна судьба другого участника восстания 1921 года – Василия Бусыгина, также в годы перестройки заявившего о себе – снявшегося в документальном фильме "Я из Кронштадта". Он в 1938 году отправился в НКВД со следующим предложением: если те, кто штурмовал крепость, всякие Тухачевские и Дыбенки, оказались врагами народа, как и сам глава Красной армии Троцкий, то не настала ли пора реабилитировать пострадавших от этих лютых ворогов невинных моряков-кронштадтцев? Но на Лубянке тогда от него отмахнулись: не до вас, мол, товарищ!.. Пора полностью реабилитировать кронштадтцев настала только тогда, когда наследие Февраля и Октября 1917 года, включая даже такие общедемократические завоевания, как отделение церкви от государства и школы, национализация церковного имущества, республиканский характер государства, и т.д., оказалось либо отринуто, либо поставлено под угрозу. Вот тогда-то Ельцин и подписал свой указ... Как это ни забавно, но в святцах современной постсоветской "элиты" – что российской, что украинской – из которых давным-давно вычеркнуты и Октябрь, и Февраль, до сих пор значится т. н. "третья революция" – Кронштадт. Можно сказать, что уже 20 лет, с момента реабилитации кронштадтцев, мы живём в стране победившего кронштадтского мятежа. И теперь каждый сам может судить, нравится ему это или нет...
Александр АРТЁМОВ: Наблюдая текущую политику, полезно бывает иногда перечитывать историческую литературу. Ну вот, например, что творилось в Риме горячей осенью 1922 года. Была там такая оппозиционная партия – фашистская. Фашисты ужасно не любили "красных" – коммунистов и социалистов. Нет, памятники Ленина они не громили и не разбивали на куски, – просто потому, что таких памятников в Италии тогда не было. Зато самих коммунистов и других левых фашистские боевики в чёрных рубашках избивали. Примерно так, как на "евромайдане"-2013 избили пришедших туда левых-профсоюзников – с криками "шавки" (оскорбительная кличка антифашистов, которую используют российские и украинские ультраправые) их поколотили так, что они угодили в больницу. А у итальянских фашистов, между прочим, было ещё одно излюбленное ноу-хау в отношении левых – их насильно поили касторкой, чтобы вызвать сильнейшее расстройство желудка и вволю над ними посмеяться. Последнее считалось даже "гуманным воздействием" (по сравнению с избиениями и убийствами). Фашистская партия Италии долгое время была крайне маргинальной и находилась на обочине политической жизни. Так, на выборах 16 ноября 1919 года её лидер Бенито Муссолини в Милане набрал ничтожные 4637 голосов, в то время как кандидаты социалистов получили 160 тысяч. После тех выборов красные, смеясь, пронесли по улицам гроб "с телом Муссолини". Они считали его политическим трупом, но на самом деле гроб, разумеется, был пустой... Фашистам не досталось ни одного места в парламенте, а социалисты, напротив, стали там самой крупной фракцией, получив 156 мест. Социалисты с красными гвоздиками демонстративно вышли из зала парламента, когда туда вошёл король Виктор-Эммануил. Однако численность фашистской партии и её влияние стремительно росли. Почему так происходило? Секрет крылся именно в том, что чем грознее над Италией нависал "призрак коммунизма", передела собственности, социальной революции, тем с большим страхом и истерикой имущие слои населения кидались в объятия погромщиков-чернорубашечников. Итальянский фашизм очень точно называли "превентивной контрреволюцией". К 1922 году влияние фашистской партии возросло настолько, что она решилась начать "марш на Рим", нацеленный на взятие власти. Притом, что в парламенте фашистов по-прежнему была только небольшая горстка. В ответ на беспорядки в Кремоне королевская гвардия открыла огонь: семь чернорубашечников были убиты. Власти располагали всеми средствами для подавления фашистского путча. Генерал Пьетро Бадолио заявлял: "Достаточно пяти минут ружейного огня, чтобы разогнать этот сброд!". По распоряжению короля был подготовлен указ о введении военного положения. Но... в последний момент король отказался подписать его. Ничего не напоминает?.. Вместо этого король отправил телеграмму на имя Муссолини: "Его величество король просит вас прибыть по возможности быстрее в Рим, так как желает поручить вам формирование правительства". Муссолини явился к королю в фашистской чёрной рубашке и произнес "историческую" фразу: – Прошу извинения за свой вид, ваше величество, я прибыл прямо с поля боя. А обращаясь в первый раз к парламенту, новоиспечённый премьер-министр Муссолини заявил: "Я мог бы превратить этот жалкий и мрачный зал в бивак моих легионов. Я мог бы забить двери парламента и сформировать правительство из одних фашистов. Я мог бы сделать это, но не хочу так поступать, по крайней мере в данный момент". Лидер социалистов Турати был единственным, кто в ответ сказал, что речь Муссолини – это оскорбление парламента. Все депутаты, кроме социалистов и коммунистов, голосовали за чрезвычайные полномочия Муссолини. Более того, за это голосовали даже некоторые умеренные социалисты. И легальная оппозиция в Италии после этого некоторое время ещё продолжала существовать... почти целых четыре года. Ничего не напоминает? Могу напомнить: в России и Украине многие прекраснодушные левые блогеры поддерживали украинский "евромайдан", закрывали глаза на безнаказанное избиение нацистами своих товарищей (не говоря уж про гранитного Ильича – ему ведь не больно!), на кристально чистые фашистские лозунги типа "1488" в руках протестующих, на призывы запретить вообще деятельность левых (что и начало уже осуществляться - с Ивано-Франковской области). Как это назвать? Я бы назвал это предательством – ну, например, тех левых, кого избили на Крещатике, – и переходом на противоположную сторону баррикады. Но, возможно, другие подберут более мягкие, обтекаемые формулировки. Другие т. н. "левые", а по сути – псевдо-"красные" охранители - кинулись поддерживать Януковича и "Беркут". Выглядело это анекдотично: – Менты с нациками подрались! – Наших бьют!.. Поддерживать януковичей было столь же "продуктивно", как в 1922 году поддерживать короля Виктора Эммануила против Муссолини. Или в 1933 году – маршала Гинденбурга против Гитлера... Потому что и Виктор Эммануил, и Гинденбург, и Янукович созданы историей как устройства для передачи власти национал-радикалам, ни к чему другому они не пригодны. Конечно, говорить о полной победе фашизма на Украине пока, мягко говоря, рановато. Но роль активной "закваски" на майдане играли силы, которые стали бы, пожалуй, критиковать НСДАП... справа. И движение Украины в ультраправую сторону по итогам "евромайдана", несомненно, продолжится и ускорится. Ещё за пару дней до того, как Янукович выкинул белый флаг, автор этих строк писал на одном из левых блогов: "Буржуазный режим на Украине по-любому станет жёстче, кто бы не победил... Януковичевский режим, если победит, впитает и усвоит идеи национал-реакционной части майдана (а другой там просто и нет). Так что выбирать между двумя сортами буржуазного г...а, которое на самом деле едино – плохая идея. Как бы они друг друга сейчас не мутузили". Последующая (после 1922 года) история Италии для Украины – это пока "воспоминание о будущем". Но было бы совсем невредно освежить её в памяти с этой точки зрения. В конце концов, именно от левого и антифашистского движения, украинского и международного, во многом зависит, чтобы этот сценарий для Украины так и остался нереализованным.
Александр АРТЁМОВ: Не однажды в течение ХХ века – сначала в 20-е годы, в пору борьбы с "левой оппозицией", потом в период развенчания "культа личности", наконец, в эпоху "перестройки" – в центре политической борьбы оказывалось т. н. "политическое завещание Ленина" – его последние статьи, главным образом – "Письмо к съезду". И каждый раз оно истолковывалось заново. Троцкий, Сталин, Хрущёв... каждый трактовал его по-своему: то как осуждение Сталина за "грубость и нелояльность", то как поддержку его политической линии, невзирая на "грубость", то как равное осуждение и Сталина, и Троцкого... Так что же всё-таки главное хотел сказать Владимир Ильич своим "Письмом к съезду"? Ответ, в общем, лежит на поверхности: автор нисколько и не собирался его скрывать. Более того, прямо указывал на это, открытым текстом. Но, по странной привычке не замечать очевидного, а искать во всём скрытый подтекст и тайную подоплёку, читая не строки, а между строк, именно на это меньше всего обращали внимание. Но начнём немного издалека. Для российских революционеров столетней давности очень важным уроком послужила предыдущая великая революция – Французская. Некоторые большевики буквально носили с собой издания карманного формата истории ВФР и постоянно их перечитывали. И, конечно, одним из главных печальных уроков, который они из неё вынесли – была опасность внутренней борьбы среди радикальных революционеров. Та кровавая баня, которую устроили сами себе французские якобинцы, и которая привела к их падению, термидору, ясно указывала революционерам 1917 года: повторять такое нельзя, недопустимо, и смертельно опасно для судеб революции. Возможно, именно поэтому казни "пролетарских якобинцев", т.е. даже оппонентов в собственных рядах (типа "левых коммунистов" 1918 года, например, или "рабочей оппозиции" 1921-го), были для большевиков абсолютным табу, запретом. Не только "якобинцы", но и часть "жирондистов" пользовались этой "личной неприкосновенностью" – ведь историки нередко отмечали, что за всё время гражданской войны красными не был расстрелян ни один меньшевик. Так ли это было точно – сказать сложно, но к этому, безусловно, стремились. Эсеров, правда, в отличие от меньшевиков, не особенно щадили, но ведь и сами эсеры не больно-то церемонились с большевиками, – и правые эсеры (выстрелы в Ульянова, Урицкого...), и левые эсеры (взрыв в Леонтьевском переулке 1919 года). Во Французской революции якобинцы принялись отправлять друг друга на гильотину уже через считанные месяцы после своей победы. А в СССР табу на применение смертной казни к большевикам-оппозиционерам сохранялось, как минимум, до 1929 года (если считать первым казнённым большевиком Якова Блюмкина, бывшего левого эсера, а на тот момент – троцкиста), или даже до августа 1936-го (расстрела Каменева и Зиновьева). Но Владимир Ильич очень скоро понял, что для сохранения власти в руках революционеров опасна любая серьёзная борьба среди них, приводящая к расколу, даже самая бескровная, цивилизованная и "парламентская". Одна из главных мыслей, настойчиво звучащих в сочинениях Ленина последнего года работы, – мысль о малости горстки революционеров в безбрежном народном море. "В народной массе мы всё же капля в море, – говорил он, – и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознаёт. Без этого... вся машина развалится". "Такие вещи, о которых говорит Устрялов (белогвардеец-колчаковец, а позднее сталинист – идеолог буржуазного перерождения советской власти. – Прим. автора) возможны, надо сказать прямо. История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества – это вещь в политике совсем не серьёзная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо". "Есть маленькая, ничтожная кучка людей, называющая себя партией, – повторял Ленин в ноябре 1922 года. – Это ничтожное зёрнышко поставило себе задачей, а именно переделать всё, и оно переделало". "Помню, – писал Горький о Ленине, – как весело и долго хохотал он, прочитав где-то слова Мартова: "В России только два коммуниста: Ленин и Коллонтай". А посмеявшись, сказал, со вздохом: – Какая умница! Эх...". В сущности, это была та же ленинская мысль, только в более заострённом выражении. "Соблазн вступления в правительственную партию, – с тревогой писал Ленин в 1922 году, – в настоящее время гигантский. Достаточно вспомнить все литературные произведения сменовеховцев, чтобы убедиться, какая... публика увлечена теперь политическими успехами большевиков". "Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время... политика партии определяется не её составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него". Именно о том, как предотвратить такое развитие событий, Ульянов и размышлял напряжённо в "Письме к съезду". "Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в "Русской Мысли" (кажется, это был С. С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Советской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии... Я имею в виду устойчивость, как гарантию от раскола на ближайшее время..." Вот это и есть главная мысль, которую Ленин пытался донести до соратников своим "Завещанием", а вовсе не нелепые выяснения того, кто же самый лучший ленинец и подходящий "преемник" – "грубый" Сталин, "небольшевик" Троцкий или же "схоласт" Бухарин. Есть любопытное свидетельство, что Владимир Ильич в конце 1923 года, уже почти лишенный речи, очень разозлился на прочитанную им статью Троцкого (вероятно, это была одна из серии статей "Новый курс", которая открыла борьбу среди старых революционеров). Георгий Лозгачёв-Елизаров: "Мне пришлось наблюдать небольшой эпизод, из которого стало ясно, что Владимир Ильич глубоко переживает свой вынужденный отрыв от государственной и партийной жизни... Просматривая однажды газеты, Владимир Ильич остановил своё внимание на одной из статей, помещённых на странице "Дискуссионного листка". Не дочитав её до конца, он досадливо сморщился и, слегка смяв газету, отбросил её от себя. Газета упала со столика на пол. Немного удивлённый, я поднял газету и с любопытством взглянул на статью, вызвавшую досаду Ильича. Это была статья Троцкого". Статью Бухарина, в которой тот спорил с Троцким, Ленин попросил прочитать ему три раза... Вполне можно понять эмоции Владимира Ильича, учитывая его вышеприведённые цитаты, – он-то изо всех сил старался предотвратить раскол в среде старых революционеров, а Троцкий зачем-то его подтолкнул, противопоставив старикам "молодёжь – вернейший барометр партии", который "резче всего реагирует на партийный бюрократизм". Как известно, эта фраза Льва Давидовича настолько хорошо подлила воду на мельницу его оппонентов, что даже вошла в сталинский "Краткий курс истории ВКП(б)". "Чтобы завоевать учащуюся молодёжь, – говорилось там, – Троцкий льстил ей, называя её "вернейшим барометром партии", и в то же время заявлял о перерождении старой ленинской гвардии". Как ни удивительно, но смерть Ленина тоже была связана с борьбой вокруг этого вопроса - сохранения единства "старой гвардии", который он считал важнейшим. Что же произошло в январе 1924 года? Произошло именно то, чего боялся Владимир Ильич – оформился раскол. "Старая гвардия" раскололась на оппозицию и большинство. Позднее, в 30-е годы, Троцкий именно этим временем датировал советский "термидор". Правда, в отличие от французского термидора, ничьи головы пока не полетели, и печать писала о происходящем в самых шутливых тонах. Кажется, этими нарочито бодряческими шутками пытались смягчить потрясение и шок от произошедшего. Скажем, журнал "Смехач" высмеивал сообщения английской печати о случившемся расколе, доводя происшедшее до абсурда: "Россия охвачена пламенем восстаний. Первыми взбунтовались ударные отряды негров, вследствие уменьшения пайка (вместо мяса младенцев им предложили по фунту соли и по десять золотников нюхательного табака). К неграм вскоре присоединились китайские, самоедские, испанские и санитарные полки. Верными правительству остаются только отряды по борьбе с неграмотностью и дивизион сибирских медведей. Троцкий возглавляет повстанцев. Троцкий находится в трёх верстах от Москвы, в местечке Ножницы (тема экономических "ножниц цен" – одна из основных в спорах большинства и оппозиции. – Прим. автора), откуда руководит операциями. Для большей популярности, он переименовался в великого князя Николая Николаевича. Живая церковь поднесла ему звание красного патриарха и Царь-колокол, украшающий отныне стол его походной канцелярии"... Карикатура Бориса Ефимова, опубликованная в январе 1924 года, продолжала эти весёлые шутки, изображая новоявленных противников как дуэлянтов на пистолетах. Художник сопровождал свой рисунок стихами Пушкина: Враги! Давно ли друг от друга Их жажда крови отвела? Давно ль они часы досуга, Трапезу, мысли и дела Делили дружно? Ныне злобно Врагам наследственным подобно... Кто бы поверил в те дни, что изображённые на картинке старые революционеры и впрямь получат в этой борьбе по свинцовой пуле? Между тем, от реальных пуль спустя десятилетие пали все – и изображённые Ефимовым дуэлянты (Бухарин и Преображенский), и даже секунданты (Зиновьев и Пятаков)... 19-20 января 1924 года Крупская читала Ленину решения XIII партконференции, в которых Троцкий резко осуждался. Правда, пока он ещё оставался признанным вождём Красной армии – гигантом, на которого ополчились какие-то лилипуты. Многие противники Троцкого видели в нём того самого грядущего "Бонапарта", от которого они желали спасти революцию. В рядах большинства явного "Бонапарта" как будто не прослеживалось... Оставалось неясным, кто победит в этой схватке. Но это означало тот самый раскол, которого Ленин больше всего опасался. "Очень я боялась партдискуссии, – признавалась Крупская. – Когда в субботу Владимир Ильич стал, видимо, волноваться, я сказала ему, что резолюции приняты единогласно". Но это была неправда: на самом деле их приняли большинством голосов... В воскресенье, 20 января, Надежда Константиновна продолжала чтение. "Чувствовалось, что содержание материалов очень его огорчило. Наблюдавшие его в эти последние часы отметили, что он перестал смеяться, шутить, погрузился в какие-то думы". Нетрудно понять, что это были за думы. То, чего он больше всего опасался, что всеми силами стремился предотвратить – раскол в "старой партийной гвардии" – стало совершившимся фактом. Теперь решающий голос переходил к партийному "болоту" – новичкам, пришедшим не в борющуюся оппозиционную РСДРП(б), а в победившую правительственную РКП(б), поддавшись "соблазну вступления в правительственную партию". Людям с совсем иной психологией и жизненными устремлениями. Насколько далеко это заведёт – можно было только догадываться, вспоминая историю Французской революции. Термидор... брюмер... империя... реставрация... Рискнём предположить, что Владимир Ильич как раз догадывался. Его завещание – во что бы то ни стало избегать "внутренней борьбы в слое старой партийной гвардии" – оказалось неисполненным. Да, собственно говоря, о "Письме к съезду" в тот момент мало кто и знал, потому что, хотя Ленин, очевидно, обращался в нём к XII съезду партии (апрель 1923 года), зачитано оно было лишь на XIII съезде (май 1924 года), да и то лишь по секциям. Если принять оценку Троцкого, что рубеж 1923-1924 годов был советским "термидором", то выходит, что сам Ленин оказался первой физической жертвой этого термидора. Вечером того же дня, 20 января, его состояние здоровья стало ухудшаться. На следующий день, 21 января, ухудшение приняло катастрофический характер. "Хворал он недолго последний раз, – писала позже Крупская. – Доктора совсем не ожидали смерти, и ещё не верили, когда началась уже агония... Теперь я твёрдо знаю, что доктора ничего не понимают". Без четверти семь часов вечера больному измерили температуру – ртутный столбик подскочил до 42,3 градуса! Дальше в термометре не было места. Врачи сказали, что тут какая-то ошибка. Однако это не было ошибкой... В 18 часов 50 минут Владимир Ильич Ульянов-Ленин скончался. Дмитрий СТАРИКОВ: В предыдущей своей статье тов. Майсурян аргументированно объяснил, что осенью 1917 года (весной – это было ешё под вопросом) поезд революции обречён был проехать станцию "Учредительное собрание". В новой статье – попытка разобраться в том, была ли так же неизбежна столь недолгая остановка на станции "нэповская демократия" или, как в современном романсе на вечноисторическую тему, "я думала это весна, а это – оттепель". Попытался с позиции коммунистов и не выпадая в две крайности; "а вот, если бы жив был Ленин" до "А вот в том и была гениальность Сталина". Со своей стороны, замечу только, что сравнение Троцким политического поворота середины двадцатых с "термидором" было самым проигрышным для его автора не только в глазах любого грамотного обывателя, но и для большинства революционеров-победителей. Даже они претендовали на отдых у тихой речки, на возможность семейной жизни и просто жизни. И меньше внимания он уделил изменению психологической обстановки в обществе. Если в полуофициальной заметке Ленин мог спокойно написать, не боясь за последствия: если эти инструкции ещё не готовы, то повесить Луначарского, то будь написана такая записка Сталиным лет через 15, – уничтожение последовало бы незамедлительно. Если о "завещании" Ленина, зачтении его на съезде и предстоящем опубликовании было сообщено в первую половину 20-х, то во вторую – оно было объявлено несуществующим. В десятилетнюю годовщину Октября тысячам граждан, установившим большевистскую власть по приказу Троцкого и Ленина – объявили, что Троцкий был против восстания. В стране установилось двоемыслие: стали думать одно, а говорить другое. В 50-е годы к этому добавилось: а делать – третье.
Александр АРТЁМОВ: Но это давнее событие и сейчас служит порой предметом довольно жарких споров в блогосфере. Главное обвинение в адрес советского правительства – что оно "зачем-то" проехало мимо станции буржуазной демократии. А как было бы хорошо, если бы Россия на этой станции задержалась, насладилась бы вволю всеми и всяческими буржузными свободами, не разгони большевики, левые эсеры и анархисты Учредилку! Что ж, такие упрёки кого-то могли убеждать на заре перестройки. Тогда ведь тоже говорили примерно так: ах, проведём свободные "честные выборы"–- и заживём! Но опыт последних 25 лет уж как нельзя ясно показывает, что поезд российской истории НА ЭТОЙ СТАНЦИИ НЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ. Не остановился он на ней в 1918 году. Но и в 1991-1993 годах он тоже стремительно пронёсся мимо неё в обратном направлении – к буржуазной диктатуре – и опять-таки не остановился! С августа-1991 по октябрь-1993, кто бы что ни говорил, в России была буржуазная демократия – но закончилась она расстрелом протестующей толпы и военным переворотом. Так может быть, тут не случайное совпадение, а закономерность? В России 1917-1920 годов происходило непримиримое столкновение двух, выражаясь современным языком, "элит" – старой царской бюрократии и революционеров. Ужиться вместе они никак не могли, и никакое Учредительное собрание не в силах было их помирить или заставить подчиниться своим решениям. Почему? Да просто потому, что этого не хотел народ. Владимир Ульянов по этому поводу замечал: "Я всегда говорил: прекрасен парламентаризм, но только времена теперь не парламентарные". Поясняя эту мысль, можно привести такое сравнение – большинство приборов работает в определённом диапазоне температур: скажем, от нуля до ста градусов Цельсия. Так же и парламент. Пока общественная температура колеблется, условно говоря, от нуля до ста градусов, парламент спокойно собирается и принимает различные решения. Всё общество – одни охотно, другие скрепя сердце – подчиняются демократической процедуре. Но в эпоху революции решаются вопросы жизни и смерти целых социальных групп, общественная температура подскакивает и раскаляется, допустим, до трёх тысяч градусов. И парламент, который путем определённой процедуры примирял социальные группы, просто лопается, как перегретый пузырь. Ведь ту же "Учредиловку" разгоняли дважды – первый раз это сделали большевики, левые эсеры и анархисты, которые, однако, не тронули самих депутатов. Все, кто того хотел, беспрепятственно отправились в белую Россию, чтобы "пить-гулять, комиссариков стрелять". На свою голову – потому что второй раз их разогнал в ноябре того же 1918 года уже адмирал Колчак, причём колчаковские офицеры расстреляли часть депутатов на берегу Иртыша, – как они с иронией говорили, "отправили их в республику Иртыш". Интересно, чем было бы лучше, если бы белые офицеры проделали это не в Омске, а в одной из столиц – Питере или Москве? И депутаты Учредилки, отыграв свою малопочтенную роль, отправились бы не в "республику Иртыш", а в "Невскую подводную республику"? В итоге же Учредительное собрание дважды оказалось бессильно – в первый раз на почве революции, во второй раз – на почве реакции. Оно было бессильно по самой своей природе, поскольку пыталось примирить эти две враждующие стихии, примирить непримиримое. Ульянов по этому поводу говорил: "Поверьте мне, в России возможны только два правительства: царское или Советское... Большевиков никто не в состоянии заменить, за исключением генералов и бюрократов, уже давно обнаруживших свою несостоятельность". "Надо разъяснить, что либо Колчак с Деникиным, либо Советская власть... середины нет; середины быть не может". "Всякая средняя власть есть мечта, всякая попытка образовать что-то третье ведёт к тому, что люди даже при полной искренности скатываются в ту или другую сторону". Ещё он замечал, что Учредительное собрание в этих условиях неизбежно окажется собранием дрессированных медведей, которых белогвардейские генералы будут водить через кольца, продетые в нос. Говорили в 1918 году (в частности, Максим Горький), повторяют порой и сейчас: да ведь в "Учредиловке" сидели сплошные социалисты, никаких "буржуев" там не было, зачем же было его разгонять! Но в действительности общеизвестно, что в эпохи революции все, даже отъявленные реакционеры, перекрашиваются в революционные цвета. Обыкновенная мимикрия, покровительственная окраска, как у хамелеона. Черносотенец Пуришкевич, например, после Февраля прицеплял к одежде красный революционный бантик, его именовали "товарищем Пуришкевичем", и он хвастливо заявлял, что это именно он, и никто другой, начал борьбу с "тёмными силами старого режима" убийством Распутина... В Учредилке большинство составляли противники революции, и то, что они сами именовали себя "социалистами-революционерами", никого не должно вводить в заблуждение. В определённые исторические эпохи некоторые социальные группы бывают настолько опорочены и дискредитированы в глазах народа, что сами не решаются выступать открыто, с поднятым забралом. Тогда они передоверяют своё представительство другим социальным группам, прикрываются ими, как щитом. "В истории тому мы тьму примеров слышим". После Февраля 1917 года царская бюрократия имела настолько одиозный имидж в глазах народа, что предпочитала, как побитая собака, скромненько держаться в тени и загребать жар чужими руками. Вожаки Учредительного собрания 1918 года – Виктор Чернов и другие – и взяли на себя эту неблагодарную и, откровенно говоря, просто глупую роль – таскать каштаны из огня для царских бюрократов и военщины. Напомню, что большевики после Октября предлагали им войти в Советское правительство – но эсеры и меньшевики отказались. Союз с бюрократией им был почему-то милее... За что бюрократы их и "отблагодарили" от души – уже в том же 1918 году посадили в кутузку, а кое-кого и расстреляли. Причём никак нельзя сказать, что адмирал Колчак с его офицерской диктатурой выскочил и набросился на учредиловцев, как чёртик из коробочки, из-под земли. Нет, они сами фактически вырастили его и постелили ему ковровую дорожку. Об этом писал не кто иной, как председатель Учредительного собрания Виктор Чернов: "Ставка на доверие – так можно было характеризовать политику нового, демократического правительства освобождённой территории. Стоило ему высоко поднять антибольшевистское знамя, как под него стали стекаться все, кому большевизм отравил, испортил жизнь. Особенно офицерство... Новое правительство принимало их с распростёртыми объятиями. Атмосфера полного доверия со стороны демократического правительства, предполагалось, заставит размягчить сердца, духовно выпрямит и обновит гонимых в советской России офицеров, возродит в них демократические симпатии. Предполагалось, что они оценят такое отношение и заплатят за него безусловной лояльностью. Всё было чрезвычайно благородно, идеалистично и – увы! – в такой же мере утопично. Оказалось, что среди офицерства слишком много людей, озлобленных насмерть, бесконечно искалеченных злобой ко всему, что связано с демократией. Оказалось, что множество – если не большинство – не столько думает о будущем, сколько вспоминает о прошлом, не столько ищет достойного места в предстоящих исторических событиях, сколько жаждет мстить за пережитое. Оказалось, наконец, что немалая часть офицерства, хлебнув из горькой чаши нужды, лишений и гонений, охвачена безудержной жаждой жизни, жаждой вознаградить себя за пережитое, жаждой пить до дна полную чашу наслаждений. Кутежи, разврат, злоупотребление положением и властью, спекуляция, – всё это расцвело в тылу немедленно пышным цветом, тогда же появились зародыши будущих конспираций против демократии. "Боже, царя храни", распеваемое пьяными офицерскими голосами, начало задавать тон господствующему настроению... Уже умеренных социалистов стали считать за худших и опаснейших врагов, более уравновешенных и осторожных представителей тех же ненавистных демократически-революционных тенденций..." Разумеется, всё это проявилось в 1918 году при формировании учредиловцами правительства "освобождённой" (от революции) территории. Учредиловка вручила власть т. н. Директории, в которой эсеры попытались заключить союз с либералами (кадетами) и военщиной. Чернов называл Директорию "простой ширмой, за которой будут прятаться до поры до времени ликвидаторы демократии: военщина, атаманщина, карьеристы и испуганные, откинутые большевистским переворотом в лагерь крайней реакции мелкие политиканы". Он писал: "Директория была для "учредиловцев" последней попыткой спасти дело демократии уступками его врагам справа... Их враги, наоборот, видели в Директории средство ликвидировать "учредиловскую" эпоху безболезненно, без вооружённого столкновения; Директория была для них полустанком на пути к военной диктатуре". Наконец, последний гвоздь в собственный гроб учредиловцы забили выбором столицы для Директории. У них было несколько вариантов: Екатеринбург, Челябинск или Омск. Чернов: "Выбор Директорией Екатеринбурга или Челябинска с их непосредственным окружением заводских центров имел бы ещё смысл при намерении опереться на левую демократию, на рабоче-крестьянскую массу... Но как раз этого намерения и не было". (!) А что представлял собой Омск? Чернов: "Город был забит до отказа офицерами, деклассированной "чернью высшего класса", создавшей спёртую атмосферу лихорадочной борьбы разочарованных честолюбий, горечи обманутых надежд, атмосферу схваток, взаимных интриг и разных подвохов, камарилий и карьеристских потуг непризнанных гениев, у каждого из которых был свой план спасения и даже воскрешения России плюс неутомимая жажда выкарабкаться выше всех. Здесь потерпевшие от большевиков спешили вознаградить себя за лишения, здесь шёл пир во время чумы, здесь кишмя кишели спекулянты просто вперемешку со спекулянтами политическими, бандиты просто и бандиты официальные, жаждущие денег и чинов и готовые в обмен на них вознести как можно выше своего патрона. Здесь царили "мексиканские" нравы, здесь неудобные люди исчезали среди бела дня бесследно, похищенные или убитые неизвестно кем. "Учредиловцы" инстинктивно чувствовали внутреннее отталкивание от города-ловушки и в качестве компромисса готовы были направиться в полукадетский Екатеринбург". Но Директория выбрала – Омск! Сам Чернов с друзьями всё-таки направился в Екатеринбург. Чернов: "И вот когда собравшийся в Екатеринбурге съезд членов Учредительного собрания посылал делегатов в Омск предупредить членов Директории, что они с завязанными глазами, вслепую идут к собственной гибели, оказалось уже поздно. По прямому проводу была получена весть, что левые члены Директории 18 ноября [1918 года] "неведомо кем" арестованы и "неведомо куда" увезены, а правые "вручили всю полноту власти" военному министру – адмиралу Колчаку. А последний принял титул Всероссийского Верховного правителя. Без пяти минут император... Худшие опасения мои и моих единомышленников вдруг стали реальностью". Нужны ли комментарии к столь откровенным мемуарам? Вся политическая механика – откуда есть пошёл Колчак и колчаковщина, кто их вырастил и выпестовал – видна, как на ладони. Но вернёмся в январь 1918 года, когда Учредительное Собрание ещё заседало в Таврическом дворце. Конечно, действия большевиков в те дни вовсе не были свободны от ошибок. Главной их ошибкой в отношении "Учредиловки" было то, что они слишком поспешно провели выборы, не дав левым и правым эсерам (то есть на тот момент – революционерам и реакционерам) времени разделить свои партийные списки. Получилось так, что избиратели голосовали за несуществующую де-факто партию, в которой в общем списке числились и Мария Спиридонова, и Александр Керенский. Кстати, Владимир Ульянов предостерегал от такой ошибки, но, как это часто бывало, оказался в меньшинстве в рядах собственной партии. Если бы списки были разделены, то большинство в Учредилке получили бы левые эсеры и большевики, и она просто без сучка и задоринки передала бы власть съезду Советов. О том, сколько получили бы правые эсеры при разделении списков, можно судить по тому, сколько на тех же выборах получили меньшевики и большевики (вполне аналогичные партии!): большевики 24%, а меньшевики – около 3%. Вот примерно в таком соотношении, вероятно, разделились бы голоса и между партией Марии Спиридоновой и партией Керенского... А были ещё весьма популярные в народе анархисты, тоже сторонники советского строя, которые в выборах "Учредилки" принципиально не участвовали, но относились к ней более чем критично. И сыграли – включая того же Анатолия Железнякова – немалую роль в её судьбе. Из анархической газеты "Буревестник" за 1918 год: Нам "учредилку" предлагают, Но мы не верим в этот бред, – Пусть обездоленные знают, Что это – смерти силуэт. Может быть, не зря анархисты писали, что Учредиловка – это, по их мнению, "смерти силуэт"? Потому что за штатскими пиджаками депутатов Учредиловки они уже ясно разглядели золотопогонный адмиральский мундир Колчака?.. Ещё одна обширная тема и излюбленный либералами мем – "большевики расстреляли народную демонстрацию в поддержку Учредительного собрания". Но начнём с того, что уличные события 5-6 января 1918 года планировались учредиловцами вовсе не как мирная демонстрация, а как попытка взять власть вооружённым путём, опираясь на верные Учредительному собранию армейские части, Преображенский и Семёновский полки. Удивительное открытие? Но об этом вполне откровенно писал сам председатель Учредительного собрания Виктор Чернов: "Расположенный в Петербурге броневой дивизион сохранял верность Учредительному Собранию. Эту верность свою он собирался продемонстрировать в день его открытия. Первым этапом его маршрута намечались казармы Преображенского и Семеновского полков. На их митингах неизменно проходили резолюции: Вся власть Учредительному Собранию! Эта возможность какой-то консолидации сил, сочувствующих установлению подлинного народовластия, казалось, открыла бы Учредительному Собранию перспективы..." Ещё бы! К Таврическому дворцу подоспели бы броневики Семёновского полка, вооружённые солдаты Семёновского и Преображенского полков, всё это ощетинилось бы штыками и броневиками против революции, Учредилка низложила бы советское правительство, призвала бы себе на помощь царское офицерство... И дела пошли бы "чудно" – как позднее они и пошли в Омске... "Однако, – продолжает Чернов, – самые последние вести ни к каким иллюзиям не располагали. Большевики оказались хорошо подготовлены ко всем случайностям. В ночь под открытие Учредительного Собрания организованные большевиками рабочие ремонтных мастерских сделали порученное им дело. Путем умелого "технического саботажа" броневые машины были превращены в неподвижные, точно параличом разбитые груды железа... И последняя весть. В казармах преображенцев и семёновцев настроение мрачное и подавленное. Там ждали прихода броневиков и готовы были вместе с ними пойти к Таврическому дворцу, рассчитывая, что при таких условиях большевики отступили бы без кровопролития. Броневики не пришли. Настроение упало. Нам ясно: судьба Учредительного Собрания решена." (Цитируется по: В. М. Чернов. "Перед бурей". М., 1993. Стр. 351-352). Как писал депутат-большевик М. Ветошкин, "при этих условиях было бы самым пагубным тянуть с эсерами парламентскую канитель". Вот тут-то и выпала матросу-анархисту Железняку историческая роль произнести своё веское слово... Дмитрий СТАРИКОВ: Вот бы Ленин возмутился, узнав, что большевики после Октября приглашали меньшевиков и эсеров в правительство, но те отказались. Вспомнил бы, наверное, Вольтера: "упаси бог от таких друзей, а от врагов – сам упасусь". Насчёт пригодных и непригодных для парламентаризма температур – кто бы спорил? Но – какие же силы разогнали эти температуры до таких градусов? Силы, казалось бы, неподдающиеся сравнениям: вся мощь (написал бы "все мощи", но смысл получается такой, что Фрейд, если бы знал русский язык – пришёл бы в восторг) всех буржуйских правящих элит всего мира, с одной стороны, и кучка недопосаженных в начале Мировой войны радикальных революционеров-социалистов – с другой. Действующей силой на одной стороне – была только глупость. На другой – умысел. Причём самые глупые из первых ещё и попробовали (зареклись бы что-нибудь пробовать после лета 1914-го) использовать самых "бешеных" из вторых. Получилось. Кто-то из них дожил до второй мировой?! А насчет буржуазности меньшевиков с эсерами (как, к примеру, у Ленина в статье "Эсеры хотят отдать землю помещикам") – ведь полная ложь, подтверждением чего является, кстати, приведённые автором цитаты из Чернова. Да, когда белая угроза "отпускала", – они зачастую боролись с большевиками, в том числе и с оружием в руках. Но при наступлении белых – социалисты и анархисты вставали на борьбу с ними, и не только в роли командиров, если были офицерами, но и комиссаров. Это – и Махно, и вожак кронштадтских мятежников Петриченко, и организатор покушения на Ленина Семёнов, и Блюмкин, и Шкловский, и охотившийся на Ленина Вышинский, и много-много других. А в белых армиях их не было, ни одного.
Александр АРТЁМОВ: Когда будущий император Луи-Наполеон совершил свой переворот 2 декабря и разогнал парламент, в основном монархический и реакционный, то депутаты-легитимисты жадно спрашивали у депутатов левой: "А что Сент-Антуанское предместье? Неужели оно не поднимется?" Стоило князьям церкви поганой метлой погнать дьякона Кураева из профессоров Московской духовной академии, как их преподобие враз помчался брататься с Pussy Riot и вспомнил про боевые традиции пролетарских тред-юнионов. Того и гляди, напялит балаклаву и запоёт Интернационал, взгромоздившись на амвон с красным знаменем в руке. Тем более, что ему-то туда влезать не возбраняется... Дмитрий СТАРИКОВ: А. Кураев – действительно человек эпатажный. Нередко ходил по грани фола и сейчас, по-моему, её не переступил. Насчёт защиты трудящихся постоянно выступает и сам патриарх Кирилл. Что до девок-пусек, никогда он их не поддерживал, просто призывал к терпимости. А сейчас зачем-то решил и встретиться, – Бог ему судья. А насчёт Гапона, уже само знание о такой судьбе, я думаю, сохранит душу дьякона Кураева.
|