|
В этой статье тезисно утверждается несколько совершенно несложных, но, к
несчастью, обычно не учитываемых вещей. Как автор, я считаю совершенно
необходимым распространить статью и её основные идеи, причём не столько в "политтусовке"
(что тоже нелишне), но и среди простого народа, "работяг", "обывателей" и т. п.
Ей-богу, это совсем несложно понять.
Итак:
1. Понятно, что социальные требования - зарплаты, пенсии, цены, тарифы, льготы -
волнуют большинство людей гораздо больше, чем вопросы свободы слова, убеждений,
цензуры, свободных выборов и даже милицейского произвола (хотя резиновая дубинка
и "обезьянник" есть вещи весьма понятные и не менее неприятные, чем плата за
жильё). И всё же, пора уже понять: защищать свой желудок и свой карман со
связанными руками и завязанными глазами чертовски неудобно. Власть - грамотный
грабитель. Сначала она завязала народу глаза (взяв под контроль все телеканалы и
большинство газет), потом связала руки (сформировав "карманный" парламент,
приняв репрессивные законы, установив диктат над партиями, бизнесом, отменив
местные выборы), а теперь спокойно чистит нам карманы. Поскольку раньше, когда
устанавливались диктаторские порядки, карманы не чистили, народ особо не
возражал: подумаешь, какая разница, один царь наверху сидит или дюжина
олигархов! Власть одного даже понятнее, "роднее". Теперь, конечно, спохватились,
да поздновато: нынче не "перестроечная" вольница, особо не побастуешь и не
помитингуешь, диктатура - это вам не шутки! Отсюда урок: боритесь за свой
кошелёк, но не забывайте и о своей свободе! Одного без другого не бывает!
2. Есть мнение: свобода-де хороша на сытый желудок, это что-то вроде предмета
роскоши, о котором можно подумать, когда основные потребности удовлетворены, а
если нет - не до жиру... Это в корне неверно. Свобода - это не роскошь, а самая
главная вещь, это собственность на самого себя. Если я сам себе не принадлежу,
какая, к чертям, разница, выше у меня зарплата или ниже?! Лучше быть голодным
рабочим, чем сытым рабом; у раба пайку отберут в любой момент, а рабочий может
торговаться, искать другие варианты, что-то предпринимать. Свободу нельзя
продавать, даже если при этом вам сулят (на время!) некоторую прибавку
материальных благ. Увеличенную пайку завтра опять отберут, а возможности
отстоять свои права уже не будет.
3. Чем шире будет протест, тем меньше рискует каждый участник движения.
"Забиться в щель и не дышать" - не спасёт; в лучшем случае это лишь отсрочит
расправу лично над тобой, при общем ухудшении ситуации и "крепчании маразма";
когда же до тебя, спустя время, укрепившийся при твоём бездействии зверь всё же
доберётся, удар будет гораздо сильнее. Спасение - в массовости. Бунтарь-одиночка
рискует гораздо больше, чем участник всероссийской забастовки или многотысячной
манифестации. Одного раздавят и не заметят, с двадцатью бастующими вступят в
переговоры, а стотысячная демонстрация порой заставляет власть уйти в отставку.
Особенно это важно понять тем, кто уже сейчас участвует в протестном движении.
Для вас хода назад нет, и крайне важно привлекать новых и новых участников.
Будите народ!
4. Этот режим так просто не уйдёт; слишком велики аппетиты этой
гебешно-бюрократической клики, слишком серьёзны её преступления. Эти люди
намереваются править вечно, утрата же власти для них смерти подобна, ибо на них
- не примитивное жульничество при приватизации, но кровь - Чечня (да уже и
Кавказ в целом), пиар на костях, фальсифицированные судебные процессы, убийства
и "исчезновения" неугодных и т. д. И собственность, кстати, они тоже не воруют,
а отнимают "правовым" (власть-то своя!) либо силовым путём. Это не воры, это
убийцы, палачи. Поэтому и борьба будет жестокой. Во имя сохранения власти они
пойдут на всё - от наглой, беспардонной пропагандистской лжи до прямого
физического устранения всех, кто покажется опасным. И именно поэтому никак
нельзя им сдаваться. Нужно сопротивляться изо всех сил, пока есть малейшая
возможность, пока остаются хоть какие-то демократические инструменты. И помните
- у зарвавшейся власти, конечно, есть такой "козырной король", как силовое
подавление любого недовольства, но у народа в этом случае всегда имеется, как
последнее средство, "козырной туз" - революция. Последнее слово всегда за
народом!
5. Продолжая предыдущее. Поскольку режим будет стремиться удержаться всеми
средствами и устами своих представителей (Сурков, Черкесов, Павловский, Якеменко,
Устинов и многие другие) откровенно об этом говорит, надо понимать, что будут
применены действительно все средства - массированная телепропаганда, спешное
принятие (благо парламент "карманный") новых и новых репрессивных,
ограничивающих права людей законов, административное давление, заказные суды,
налёты молодчиков на неугодных, избиения и убийства. Это уже есть, и дальше это
будет только возрастать. Уже сейчас где-нибудь в подмосковных лесах идут
тренировки боевиков официозных или фашистских организаций (между которыми
разницы почти никакой). И "час икс" наступит не в 2007-08 гг., а гораздо раньше.
Поэтому нам, если мы не хотим отдать страну в руки этим бандитам, нужно
торопиться, нужно действовать быстрее, чем они, нужно формировать массовое
демократическое и социальное движение, забыв об амбициях, тактических
разногласиях, оттенках программ и прочем. Вспомните опыт "ДемРоссии", в конце
концов! Нужно, чтобы народ пробудился быстрее, чем режим двинет на нас штурмовые
отряды своих головорезов, будь то ОМОН или "Наши", скины или погромщики с
хоругвями.
6. О лидерах. Конечно, организованные формы протеста много лучше стихийных, и
пока есть малейшая возможность - нужно использовать возможности легальных
организаций, с их средствами, помещениями, налаженными связями, известностью и
прочим. При этом надо их, этих лидеров, настойчиво (хоть пихая под зад коленом!)
подталкивать к объединению, к любым консультациям, координации усилий, коалиции,
к общему действию. Ибо тот режим и тот строй, что противостоит нам, представляет
собой столь грубое, несомненное зло и столь серьёзную угрозу, что перед этим
меркнут все программные разногласия. Не имеют значения разногласия "рыночников"
и "социалистов", если на дворе феодализм или фашистская диктатура. Поэтому я
призываю народ (организованный и неорганизованный) просто-таки подталкивать
лидеров оппозиции к объединению, как Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем.
Хватит дурью маяться! В единстве народа - победа и свобода! Кто главнее и чьи
формулировки правильнее - обсудим как-нибудь потом, а не сейчас, когда нас всех,
к чертям, могут передавить! Чуете?!
7. Если же наши славные лидеры в итоге за известный срок так ни до чего и не
договорятся - что ж, придётся обходиться без них. Это не значит - создавать ещё
одну партию (десятую, сто первую...); это путь тупиковый. Это значит - надо
действовать самим, пробуждаясь и начиная действовать стихийно, "партизански",
руководствуясь своими мозгами (а они у каждого есть, независимо от того, что там
скажут каспаровы с явлинскими). Да, организация лучше стихии, но если
организация бездействует - то лучше уж стихийное движение, чем общее покорное
молчание. Это означало бы, что наше общество неизлечимо и что мы без мудрых
указаний "вождей" сами по себе ни к чёрту не способны. Это вопрос нашей чести,
нашей гражданской зрелости. У братьев-украинцев она есть. А у нас?
8. Если какой-никакой союз или коалиция (не обязательно предвыборная, есть много
иных форм) всё же начнёт вырисовываться, то крайне важен вопрос о взаимных
обязательствах участников, и их должны понимать не только лидеры, но и рядовые
<солдаты> коалиции, иначе она будет нежизнеспособной. (Собственно, сегодня
процесс и идёт скорее "снизу", с совместных протестных акций и чисто
человеческих контактов). Понятно, что клятвы о дружбе на вечные времена - утопия
либо демагогия, в политике это нереализуемо. Но и "кидать" партнёра на следующий
же день после победы и сразу же переходить от союза к новой борьбе - как минимум
неприлично. Стало быть, должен быть договор, взаимные обязательства на известный
срок (скажем, на 4 года) после победы, чётко прописанный на бумаге и
осознаваемый большинством участников. Особенно это важно при коалиции
организаций с разными идейными платформами. Скажем, "рыночники" обязуются в
случае победы не проводить в ближайшие четыре года непопулярных реформ и
учитывать интересы простого народа, а "социалисты" снимают на это же время
"экспроприаторские", "антибуржуйские" лозунги. Одни соглашаются во имя победы
над диктатурой потерпеть этих иждивенцев, а другие удовлетворяются переходом от
диктатуры к буржуазной демократии (социализм подождёт). В общем, надо научиться
работать совместно и выполнять обязательства. Только широким фронтом - от трудяг
и пенсионеров до средних и крупных собственников - мы победим бюрократический,
феодальный, полицейский, шовинистический и т. д. режим.
9. Возможен союз "правых" и "левых", "либералов-рыночников", "социалистов",
"традиционалистов-почвенников", "зелёных" и иных нормальных людей. Но
категорически невозможен никакой союз: во-первых, с любыми прорежимными силами
(даже если они демонстрируют "оппозиционность", "разногласия" с Кремлём - всё
это будет лицемерием), а во-вторых - с любыми силами, исповедующими в идеологии
и применяющими на практике насилие, дискриминацию, фанатизм. Это не альтернатива
режиму, это просто другая банда. Тотальное недоверие к любым "союзникам" и
"перебежчикам" из правящего лагеря (если только человек не докажет делом
действительности своего обращения) и тотальное неприятие любых экстремистских
организаций (которые ничего не прибавляют в смысле силы, зато жутко
дискредитируют, порочат любое дело, к которому прикасаются, и раскалывают народ)
должны стать правилом. В стране достаточно нормальных, приличных людей, и их
активность сейчас, после долгого периода "спячки", пробуждается, народ созрел.
Мы вполне можем обойтись без маргиналов. Никаких нацистов, никаких религиозных
погромщиков, никаких любителей пограбить магазины, никаких наследников дела
Ленина-Сталина (их дело - мокрое). Мы не для того боремся с бандой "питерских
гебистов", чтобы посадить взамен них банду поклонников Гитлера, Джугашвили или
попов-изуверов.
10. Конечно, все мы можем ошибаться в своих действиях. Мы очевидно не сможем
сразу же выявить всех "засланных казачков" или людей, одержимых бредовыми
идеями, тем более что общее дело протеста всколыхнёт широкие слои народа, и мы
не имеем права с порога отталкивать людей. Идейный состав тоже будет
неоднороден. И тут особое значение приобретают нравственные критерии. Шансы
демократического лагеря на победу будут тем выше, чем больше в нём будет
действительно достойных людей, с высокой мотивацией, чем меньше среди нас будет
"грязи". А эти вещи часто обнаруживаются сразу же, на стадии фейс-контроля или в
первые минуты общения. Конечно, люди могут лицемерить, скрывать истинные
намерения, но уж откровенное жульё, провокаторы, параноики, фанатики и т. п.
обычно видны сразу. И при предполагаемой коалиционной или "сетевой" структуре
движения (когда нет "самого главного" и армейской дисциплины) очень многое, если
не всё, будет зависеть от нас с вами, от нашего нравственного чутья и морального
самочувствия. Майданом никто не командовал, но эта неорганизованная миллионная
масса людей в Киеве не допустила ни одного погрома, ни одной драки, даже к
милиции или присланным по разнарядке "донецким" здесь относились с добротой,
победив в итоге не силой кулаков, а силой нравственного превосходства. Дай Бог
того же и нам!
11. Самая простая политика, которую в состоянии проводить любой из нас, хоть
дворник, хоть безработный - это наша речь, наш язык. Надо формировать и активно
употреблять, даже навязывать обществу и власти свой язык, свою лексику, свою
терминологию. Если это удастся, считайте, пропагандистская задача наполовину
решена. Скажем, известного деятеля можно называть "Владимир Владимирович". А
можно - "Путяра" (или даже пренебрежительно "путярик"), ВВПень, ВВПпентюх,
наконец, всем уже известным Вован. Сторонники политики властей - официозники.
(Скажем, в спонтанной дискуссии допустима реплика типа: "А ты чё, официозник?").
Можно говорить "воины", "ратники", "бойцы" - а можно "солдатня", "военщина",
"милитаристы", "вояки". Можно сказать "чекисты" (по мне, в ВЧК были те же
палачи, что и в НКВД, но есть расхожий штамп о "рыцарях революции без страха и
упрёка"), а можно "гебисты", "гебульники" (где уже ничего героического нет в
принципе). Можно сказать "священнослужители", можно "иерархи", а можно "попы".
Можно сказать "национал-патриоты", а можно "фаши". Можно назвать погромщиков с
хоругвями или их вдохновителей "православной общественностью" (против которой
даже и заикнуться-то неудобно), а можно - "эрпэцешниками" (от РПЦ). В общем,
граждане оппозиционеры, создавайте, активно используйте, продвигайте в массы
свой язык! Больше яркости, больше дерзости, больше смачности! И когда общество
(включая противников!) заговорит на вашем языке - считайте, вы победили. Потому
что можно голосовать за Владимира Владимировича, но нельзя даже уважать Путяру.
Можно влиться в ряды национал-патриотов, но нельзя хорошо относиться к фашикам.
Можно восхищаться чекистами или поддерживать власть, но гебульники и официозники
не могут вызвать ничего, кроме омерзения. И не комплексуйте особо - ибо все,
включая власть, уже давно и активно пользуются этим приёмом. Вспомните "совок",
"нардепов", "дерьмократов", "семью", "гусь-лужковцев","мочить в сортире",
посмотрите хотя бы на Мишку Леонтьева - и шпарьте по противнику его же любимым
оружием. И нечего поднимать вопль о культуре! Любишь выражаться сам - терпи,
ежели и тебя тем же концом...
12. Тем же, кто сегодня из корысти, повинуясь давлению или по душевной
склонности (Ну, душа такая - холопская, нравится подличать. Или родство душ, так
сказать... Кстати, это компрометирует гораздо больше, чем страх или корысть!)
служит режиму, сообщаю пренеприятнейшее известие: когда режим падёт и наступит
час расплаты, у вас не будет оправдания типа "а что я мог сделать?", "я был, как
все", "мне приказали" и прочее в том же духе. Это работало в сталинское время -
тогда да, уклониться было никак нельзя. Для брежневской поры это уже было не
совсем так (не нравится лгать, работая в редакции - иди в дворники, да и
наказанием были в основном не лагеря-расстрелы, а лишение премии или партийный
выговор). Для нынешнего времени это уже совсем не так, и те, кто сегодня делает
подлости, продвигаясь по служебной лестнице или в бизнесе, вступая в лживую
"партию власти" или добиваясь высочайшего благоволения, делают это абсолютно
добровольно, видя примеры совершенно другого гражданского поведения. И когда
придёт час расплаты - знайте, ссылки на "я иначе не мог, все так делали" будут
недействительны. Вы сами, сознательно и добровольно делаете то, что делаете, и
отвечать за это придётся полной мерой, без всяких скидок на то, что "эпоха была
такая". Хватит уж валить на эпоху, пора отвечать, как взрослые люди! Эпоху
делаем мы!
Хотя бы такими вот статьями.
Неистовый Писарь, 2005
(ОКОНЧАНИЕ СТАТЬИ)
13. Кто мы?
Итак, дорогой друг, ты внял предыдущим доводам и встал на нелёгкий, но славный путь борьбы с существующим режимом. И не откладывая дела в долгий ящик, решил идти «на дело» — может быть, на митинг или в пикет, может быть, расклеивать по городу листовки или писать граффити, а может, собирать подписи под обращением. Что ж, в добрый час! Но позволь поинтересоваться, друг: с каким внутренним настроем ты идёшь? Кем себя ощущаешь при этом? Заговорщиком, нарушителем порядка, хулиганом? Бунтарём, ниспровергателем? Жалобщиком, челобитчиком? Приколистом, шутом гороховым? Раскрепощенным плебеем, вырвавшимся на волю вчерашним рабом? А может, Хозяином, решившим наконец навести порядок в своём доме?
Это внутреннее самоощущение — есть самый первый и самый главный пункт на твоём пути. Невозможно победить никого вовне, если ты не победил в себе Раба. При этом важно не потерять внутренней культуры, не превратиться в Хама (в сущности, в другую ипостась того же Холопа). Важно найти верный тон, тон не нарушителя и не жалобщика, не хулигана и не прохвоста, не карьериста и не взбунтовавшегося раба — но берущегося за дело Хозяина, Гражданина своей страны. Вот твоя задача.
Собственно, именно этим — готовностью самому решать общественные вопросы — и отличается Гражданин от Подданного (от которого требуется лишь послушание). И беря пачку листовок с клеем или отправляясь на митинг, помни — всё, что мы делаем — правомерно. Мы — хозяева страны, мы — имеем право спрашивать со своих «слуг» отчёт о проделанной работе и в случае чего гнать их в шею, нам принадлежит это публичное пространство улиц, площадей и зданий органов власти. И никто, как бы он грозно или солидно не выглядел, как бы не ругался или не вальяжничал, не смеет лишить нас этого права. Наоборот, они — чиновники и силовики, депутаты и менеджеры госкомпаний — обязаны действовать в наших интересах. Усвойте этот принцип, сделайте его своим ориентиром, духовным стержнем.
И тогда первую победу — над собой — вы уже одержали.
14. Чиновники — прислуга
Да, фактически чиновничество было и есть (не считая кратких периодов «межвластья» вроде перестройки) феодальным классом, получающим ренту с занимаемой должности и рассматривающим страну как свою вотчину. И мы, граждане-подданные, давно привыкли им кланяться, подносить взятки, угождать. Но ведь юридически-то (да и «по правде») это не так! (В законах вообще понаписано для проформы много правильных, да неисполняемых вещей. Даже сейчас, когда многое переписано под диктовку чекистского государства. Например, пока остаётся неплохая Конституция). И вся «революция» часто заключается лишь в том, чтобы «вспомнить» о своих законных правах. Так было, начиная с Англии 1640 г. и заканчивая Украиной 2004.
Мы — хозяева страны, власть, чиновничество — наша прислуга. Стоит понять это, как всё тут же встаёт на свои места. Казённые СМИ в один голос славят некого деятеля и его партию, голосят в одну дуду? Это не повод теряться перед огромностью их силы. Это повод спросить с них: «Так-с, стало быть, используем общие ресурсы в частных интересах?! И долго это будет продолжаться?! А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» Охрана не пускает в госучреждение? «А чего это мы прячемся от народа?!» В инспекцию километровая очередь, чинуши хамят? Так-то мы работаем, прислуга чёртова! Всех уволю!!! Попробуйте хотя бы дома перед зеркалом потренироваться в этой непривычной для себя роли Хозяина, который платит налоги на содержание всей этой орды. И — вперёд! Сегодня ты будешь один «ненормальный», завтра пример подхватят другие граждане. «Сегодня четыре, завтра четыреста, /Таимся, а завтра в открытую встанем». Нам просто надо однажды проснуться и начать требовать то, что нам всегда принадлежало по праву. Разумеется, если мы действительно хотим поменять строй жизни, а не только властную верхушку.
15. Осознанность
Продолжая «психологическую» тему. Я считаю крайне важным в области общественного сознания добиваться того, чтобы как можно большее число людей жило осознанно, отдавая себе отчёт о происходящем. Речь здесь не идёт о том, чтобы все на свете разделяли мои убеждения; речь идёт о том, чтобы люди в принципе думали. Раньше, в советское время, был такой термин — «сознательность»; он скомпрометирован, так как означал вполне определённое сознание, убеждённую приверженность спущенной сверху коммунистической идеологии (а не просто пассивное повиновение). Если отбросить эту односторонность, пристрастность (что для отдельного гражданина или партии нормально, но чего на уровне государства быть не должно), то я за то, чтобы люди мыслили, отдавали себе отчёт в происходящем, имели своё мнение, в общем, пользовались головой не только для еды и ношения шапок. Я даже за то, чтобы чаще и ярче выступали и самовыражались те, кого я считаю идейными противниками — ибо при всей враждебности и реакционности их идей — мне они в известном смысле ближе, чем человек, которому эти материи до фонаря. «Не бойтесь врагов… бойтесь равнодушных».
Пусть даже — возьмём самый скромный вариант — мы все останемся при своих убеждениях, и соотношение лояльных и протестующих не изменится. Даже в этом случае человек, думающий перед тем, как произнести своё «одобрям» или поставить галочку за действующую власть, будет человеком, совершающим поступок. Я за то, чтобы любой выбор, любой общественно значимый шаг ощущался как Поступок. То есть отвечать надо не только за Протест, но и за «одобрямс». Отвечать не перед судом или, допустим, мной (человеком с активной позицией) — перед самим собой, своей совестью. Хотя бы пониманием того, что сложившаяся ситуация возникла с твоего покорного согласия.
Сейчас человек протестующий и человек молчащий находятся в неравном положении: первый воспринимается как «ненормальный», покорность же почитается чем-то само собой разумеющимся. Такой человек подобен щепке, которую несёт течение. Я же призываю его всё же хоть иногда включать мозги и направлять свой корабль самому — что имеет смысл даже в том случае, если вы собираетесь плыть по течению. Всё равно это уже ваш выбор.
И поэтому я рад тем тенденциям, что наметились в последнее время. Даже оголтелый официозный агитпроп (Леонтьев, Павловский etc.) в определённой мере работает на нас, ибо привлекает внимание людей к общественным проблемам (преследуя свои цели). Раньше государство как бы говорило людям: смотрите сериалы, слушайте попсу, угадывайте мелодию, вращайте барабан, попивайте пивко, жуйте жувачку и ни о чём не думайте! Нынешняя власть (как ранее руководство СССР) стремится заставить людей думать определённым образом, она имеет идеологию (великодержавную, милитаристскую, традиционалистскую etc.) На уровне «ящика» это выражается в заполонивших эфир фильмах «про спецназ» (сменивших латиноамериканские сериалы), песнях о русском парне, который в воде не тонет (гм-гм…), и передачах соответственной направленности. Так что аты-баты… Но вот конечный эффект от пробуждения людей, начавших думать, может оказаться вовсе не тем, на который рассчитывают казённые пропагандисты.
16. Молчание ягнят, или Народ безмолвствует
Вот я высказался. Обращение прозвучало. После этого любое твоё действие, дорогой читатель — можно рассматривать как ответ. Даже молчание или «да пошёл ты, не до тебя!» — тоже ответ. Ноль — тоже число. Покой — всего лишь частный случай движения (движение с нулевой скоростью). Воздержание от голосования — тоже выбор, и он тоже влечёт ответственность (выражающуюся хотя бы в продолжении проводимой политики). Это не суд и не солнцевская братва. И не строгий Гражданин, хватающий «несознательного» Мещанина за грудки. Это просто жизнь. И если я всем своим поведением (на избирательном участке, на работе или на кухне) демонстрирую покорность событиям — тем самым я даю согласие на все те мерзости, что происходят и будут происходить.
Я считаю, что те, кто не соизволил выразить свою позицию, не имеют морального права ныть и жаловаться на жизнь. Вы этого хотели. Своим неголосованием, своим молчанием, своим нежеланием думать и разбираться. Налаживание жизни в стране — такой же труд, как и обустройство своего дома или зарабатывание денег. И этим надо заниматься всерьёз, пусть не 8 часов в сутки, но всё же известную часть личного времени. (Так человек, стремящийся чего-то добиться, часть времени тратит на саморазвитие и общение с себе подобными). Надо думать, разбираться, искать правду, бороться за неё. Или слушать тех, кто занимается этим больше тебя (лучше разных, чтобы не подпасть под чьё-то влияние). А ещё лучше всё-таки думать самому.
А пока… Пока народ безмолвствует. Это и есть настоящая опора режима.
17. Молчание волков, или Отсутствующие всегда неправы
Но молчит не только народ. Молчат и те, кто нами правит. Они молчат, когда принимают важнейшие решения, не соизволяя объяснить свои действия и ставя нас перед фактом. Они молчат, не реагируя на острейшие вопросы, поднимаемые хоть оппозицией, хоть простыми людьми (у последних они обычно злее). Они демонстрируют полнейшую глухоту по отношению к собственному народу, проявляя некое беспокойство лишь тогда, кода те же вопросы поднимаются уже на международном уровне. (Ответом на это становится самоизоляция и истерия по поводу «вражеских происков»). Они демонстративно и «смело» избегали теледебатов на выборах, видимо, опасаясь, что в открытом поединке их позиции пошатнутся. Их основная идея долгое время выражалась в простом верноподданичестве, в «чего изволите?», в издаваемом ими звуке «Пу!». (Сегодня это дополняется авторитаризмом, шовинизмом и милитаризмом). Надменные, как стена, ограждённые от народа заборами и бдительной охраной, они не считают нужным порой даже принять адресованную им петицию. Некоторые же просто бегают от назойливых посетителей. Как у Макаревича: «А враги гора горою И на нас глядят устало, Они вовсе не герои, Но огромные как скалы… Мы бы всех их победили, Только нас не замечают». И как же с этим бороться?
Достать их! Есть очень простой приём. «Отсутствующие всегда неправы». Скажем, обсуждать персональное дело человека в его отсутствие — в высшей степени нехорошо. Ну, а если он «бегает» от суда (зная о нём)? Тогда проводим без него. Мы свой долг выполнили, уведомили, даже неоднократно, ну а коль не является — извини уж, дорогой, обсудим тебя без тебя. Так и наша любимая глуховатая власть. Даже сам факт «глухоты» можно обыграть, сделать информационным поводом. (См. Марк Твен, «Как я баллотировался в губернаторы». Только там этот приём применён против человека, не имеющего возможности ответить — и это действительно подло и низко. А всяко-разно костерить «глухую» власть, имеющую все возможности и ресурсы в своих руках — это единственное средство заставить её хотя бы объяснить свои мотивы). То есть помещаем, скажем, в газете (на сайте) открытое письмо президенту (министру, губернатору…), и — время пошло. Прошёл один день… два дня… три дня… неделя…месяц, а мы в каждом новом номере пишем: «адресат так до сих пор и не ответил», «г-н такой-то продолжает отмалчиваться…», «видимо, сказать-то нечего!». Так что можешь и дальше молчать, дорогой, у нас будет повод лишний раз пройтись по твоему адресу. Ты волен не отвечать, а мы вольны без тебя тебя судить. Можешь продолжать бегать от дебатов, а мы по этому поводу тоже пройдёмся, какой ты смелый чувак и как мы тебя зауважали. Мы ваще сильно уважаем чуваков, которых клинит! И делать это повсеместно — в СМИ, в Интернете, в личном общении — везде.
Как верёвочка ни вейся, а отвечать придётся.
18. Кто нам противостоит?
В пылу революционной борьбы очень важно чётко понимать, кто является нашим действительным противником, кто — противником поневоле (заблуждающимся или зависимым человеком), кто временным союзником, а кого реально привлечь на свою сторону всерьёз. Иначе можно, с одной стороны, растратить силы на борьбу с теми, кто лишь заблуждается, расходится с нами в деталях или вынужден подчиняться власти (обозлив их и сделав своими врагами), а с другой — принять за союзника того, кого не следует.
Самой большой категорией нашего общества являются те, кто просто молча принимает власть такой, какая она есть — «плетью обуха не перешибёшь» и т. п. Мотивы их разнообразны. Среди них есть и те, кто искренне считает, что власть действует скорее правильно; и те, кто недоволен, но терпит явно превосходящую силу; и те, кто, скажем так, дал себя убедить в том, что всё хорошо (и с житейской точки зрения это даже полезно — ибо жить при постоянном ощущении неправильности происходящего невыносимо); и те, кого официозные СМИ сумели всерьёз убедить в незаменимости Великого Пу… Считать этих терпеливцев своими врагами? — да ведь это большая часть народа, «виновная» лишь в отсутствии воли и гражданского самосознания, за что они уже и так наказаны самой жизнью. Их нужно убеждать, расшевеливать на протестные действия (и показывать, что это имеет смысл), просвещать — а воевать и без них есть с кем…
Неоднородна и элита. Начнём с того, что она состоит из двух сильно отличающихся классов — буржуазии и бюрократии (прежде всего «силовой»). И если первая часто приносит пользу (экономическое развитие происходит прежде всего в тех отраслях, где преобладает частный капитал), то последняя своей инерционностью, прожорливостью, а более всего — произволом наносит стране очевидный вред, разоряя предприятия, снося не ими построенные дома или затевая конфликт с сопредельным государством. Сегодняшняя бюрократия является не созидательной, а разрушительной силой. И ближайшей задачей я считаю доведение до конца начатой в перестройку буржуазной революции. Поэтому я склонен щадить предпринимателей, за исключением тех из них, кто явно повинен в гибели людей (уничтожение конкурентов, скотские условия труда рабочих, повлекшие смерть или увечья и т. п.) — разумеется, в судебном порядке. Бизнес лучше всё-таки иметь в союзниках. А вот с бюрократией разговор будет жёстче.
Но и тут — ясно, что рядовые чиновники — исполнители решений сверху — не ответственны за их содержание. Каждый человек отвечает за то, что делает именно он, а не начальник или сосед. Милиционер, арестовывающий демонстрантов, исполняя приказ — всего лишь винтик системы; но если он будет измываться над людьми по личной инициативе (садистские наклонности, желание пограбить, выслужиться…) — это уже совсем другой разговор! Начальник ДЕЗа, по указке сверху заставляющий дворников работать на «партию Пу» — исполнитель; а если он положит себе в карман половину выделенных коммунальных денег — это уже преступление. И в первую очередь должны ответить те, кто виновен в преступлениях против человечности, против жизни, здоровья и свободы людей. Также особо следует выделить группу «рьяных» сторонников режима, его «цепных псов», по собственной инициативе участвующих в травле непокорных власти людей. Их сравнительно немного, и именно против них следует направить остриё нашей борьбы.
Глупо воевать со всеми, кто терпит угнетение и не противится ему (придёт время, и они поддержат нас); нельзя объявлять войну и всем «верхам» поголовно. Нужно прицельно бить по тем гадам, на которых Кровь. И по тем, кто защищает этот бандитский режим.
19. Они говорят, или Во всей красе
Ранее я говорил о «молчании волков». Но вот они подали голос. Быть может, кто-то из нас достал-таки их издевательскими комментариями, быть может, возникла надобность ответить на критику из-за рубежа (к чему они относятся весьма трепетно, не то, что к своему народу), а может, и собственная потребность взыграла — так или иначе, но представитель «режима Пу» решил высказаться. «И от такого пения, а может, и не пения…»
О, это действительно песня! Признаюсь честно вам, друзья: лично я просто ловлю кайф, когда слышу перлы наших «государственных деятелей». Их надо коллекционировать! Это войдёт в историю! Я одно время коллекционировал афоризмы, и понял, что краткая мысль вовсе не обязательно верная или умная. Войти в историю можно и ляпом (вляпаться в буквальном смысле слова), и проповедью аморализма. Некоторые деятели производят ляпы в особенно большом количестве (пальму первенства держат Черномырдин, Лукашенко и Буш), но и Великий Пу со своей свитой тоже радует нас довольно часто. Не беда, что сути дела в этих фразах порой не уловишь — главное не она, а тот настрой, то душевное состояние, что вполне раскрывается в этом сплаве фени с канцеляритом. И более всего меня радует в этих фразах тот самоуверенный тон, которым они произносятся, тон человека, чувствующего себя хозяином положения и могущего позволить себе предельную откровенность. Им даже не приходит в голову, что, скажем, в призыве «мочить» или угрозе «замучаетесь пыль глотать!» можно усмотреть что-то нехорошее. Налицо апофеоз политической силы, находящейся в зените своей силы и славы, выступающей, что называется, во всей красе. Это зрелище завораживает, и, наблюдая его, я более всего на свете боюсь спугнуть их и лишиться такого красочного представления. Предлагаю всем собрать коллекцию таких «вкусных» высказываний (я называю их «звуки Пу»). А шире — если не ограничиваться отдельными фразами — надо собрать подшивку официозных публикаций, как следа, оставляемого деятелями «партии власти». Тоже материал.
И ведь никому из них в их торжестве и благополучии даже не придёт в голову, что эти речи и публикации могут когда-нибудь стать судебными материалами и лечь в основу досье для процесса, проходящего, скажем, в славном городе Нюрнберге.
Впрочем, сегодня его обязанности исполняет Гаага.
20. Они боятся?!
Вот я написал о собирании архива по подвигам нашей власти, да и решил приступить к делу. Тем более что года полтора тому назад я нечто подобное уже проделывал. Конкретно меня тогда заинтересовала передача «Однако», где ведущий, говоря о некоторых деятелях и теме «Норд-Оста», употребил дивное словечко «трупоеды». (Не знаю, я лично не видел, чтобы трупы жертв террора ели; а вот как их делали трупами — помню. Поэтому привет труподелам). Тогда я скачал видеозапись этой милой передачки и был счастлив от такого богатства. Но тогда мои технические возможности были достаточно скромны. Сейчас они получше. Сел я, зашёл на сайт Первого Канала, вот и «любимая» передача, и…
Что за чёрт! Сайт вроде тот же. А видеоархива нет. И кнопки, которую нужно жать, чтобы скачать видео, не обнаруживается. Текст сохранить можно, а видео — только просмотреть, а скачать — ни-ни. Может, плохо ищу? Смотрю во все глаза. Нет, видеоархива так и не вижу. Зато вижу предупреждение: «Полное или частичное копирование материалов запрещено» (и я, пользователь, сохраняя на свой компьютер содержимое телепередач, таким образом, совершаю правонарушение. Вот так. То есть смотреть телепередачу можно и нужно, а вот анализировать её содержимое холодным умом после — нежелательно). Интересное кино… Раньше видеоархив был, а теперь только текстовый. Однако тенденция. Даже где-то смахивает на заметание следов. Впрочем, подождём с выводами.
Пошёл я дальше, прямиком на «Культуру», смотреть архив передачи Виталия Товиевича Третьякова «Что делать?». (Ранее он был главредом «Независимой», а с недавних пор возглавил многострадальные «Московские новости». Замечательный человек, даже приличный, хоть и государственник (у них это редкость); термин «управляемая демократия» в своё время придумал, не говоря о прочих заслугах. Так, вот сайт канала, вот передача… архива опять нема! На сей раз — ни видео-, ни текстового. Причём это относится ко всем передачам. Странно… на «Культуре» народ вроде приличный, им особо бояться нечего…
А вот поищу-ка я обращение тех 50 деятелей культуры, что высказались летом в поддержку приговора Ходорковскому. Все уважаемые люди, один «пустой бамбук» чего стоит. Я бы им даже какое-нибудь звание присвоил — «Почётный вертухай» или что-нибудь вроде этого. Впрочем, нынче эту роль выполняет ОПа. Так, заходим на сайт «Известий» (где было обращение), архив за июнь и… опаньки! Опять нет! Ах, да, оно же было «на правах рекламы», а реклама в сети не сохраняется. Весьма предусмотрительно. Хотя и странновато для людей, столь смело выразивших свою позицию. Я бы на их месте всячески гордился сим текстом, вывесил бы его на самое видное место, а спустя годы — внукам бы рассказывал про то, как мы, истинные патриоты, дали отпор супостатам. А тут люди словно бы стесняются, прячут глаза, бегают от журналистов и не сохраняют в Интернете своего же яркого обращения. Странно это…
Этак, пожалуй, дойдёт до того, что миссию хранителя и пропагандиста таких вещей придётся взять на себя оппозиции. Скажем, регулярно цитировать их в Сети да похваливать авторов, причём каждого особо. А то сами авторы чего-то не любят это вспоминать…
Я привёл здесь три случая, но на деле их гораздо больше. «Партия власти» явно не стремится к тому, чтобы сохранить в памяти потомков свои же слова и дела. Похоже, они всё-таки догадываются, что со временем всё это может оказаться вовсе не таким невинным, как сейчас, когда их прикрывает мощь власти и инерция сложившейся системы. За роскошью и великолепием апартаментов, за грозностью натренированной охраны, за вальяжностью и самоуверенностью «хозяев жизни» всё явственнее проступает тщательно скрываемый, но неотступный, цепкий страх.
21. Какой нынче сезон?
У меня есть чувство времени. Я говорю здесь не о способности, не глядя на часы, определить, скажем, что «мы болтаем уже 15 минут»; это пустяки. Я говорю о чувстве исторического времени. Как будто где-то в Космосе есть такой громадный циферблат со стрелками, и когда такая стрелка делает очередной шажок — на Земле немного меняется общественная ситуация; и некоторые это чувствуют. Есть «исторические сезоны», образно многократно описанные (метафоры «оттепель» или «ночь» давно уже заезжены) и имеющие основание в реальных событиях — скажем, многие реформы на Руси начинались весной, а сворачивались осенью. Смена настроений людей, как и смена погоды или приливов-отливов, циклична. Но эти циклы неодинаковы по длительности, и потому требуется некоторое искусство, навык и чуткость, чтобы верно определить, какой нынче на дворе сезон.
Такая точка зрения не имеет ничего общего с фатализмом. Знание текущего состояния общества нужно не для оправдания своего бездействия или, скажем, «флюгерства», а для того, чтобы эффективно приложить силы. Внешние обстоятельства от нас не зависят, но наше поведение — вполне. При благоприятных обстоятельствах один предастся эйфории, и весь пар «уйдёт в свисток»; другой будет осторожничать, не веря привалившему везению (а вдруг это только иллюзия?), а третий, засучив рукава, возьмётся за дело. При неблагоприятных — один будет стонать и причитать, другой — биться лбом в стену, пытаясь переломить тенденцию, третий изменит идеалам, пристроившись к победившей партии, а четвёртый спокойно примет меры для спасения того, что можно — и обязательно найдёт время для работы над ошибками. Погода одна на всех, но у работящего толкового хозяина урожай один, а у лентяя и невежды — другой. При неблагоприятных обстоятельствах речь идёт о том, чтобы минимизировать ущерб, сохранить завоевания, понять ошибки, сделать для себя выводы (в оппозиции на эту тему как-то лучше думается), и даже, возможно, заложить базу для грядущих побед. При благоприятных — нужно энергично продвигать ранее намеченную и обдуманную программу действий.
И тут важно знать (или, скорее, чувствовать, ибо строгой науки здесь пока нет, «на это место уж нету карты, плывём вперёд по абрису») текущий исторический «сезон», чтобы правильно оценить и направить свои силы. Неприступный ли перед нами бастион или гнилая стена, которую ткни — развалится; долгая ли впереди чёрная полоса или нет; вести ли нам кропотливую просветительскую работу, которая отзовётся лишь спустя поколения, или развернуть боевую агитацию с прицелом на скорую победу — всё это требует знания исторического момента, исторической обстановки. Так где же мы находимся?
По моим, чисто обывательским, ощущениям, не подкреплённым никакой наукой (если тут вообще есть наука) — сейчас на дворе февраль. Конец зимы. Холодно, и ещё долго будет холодно, даже бывает так, что февраль оказывается самым холодным месяцем; но световой день уже слегка удлинился. Реакция ещё сильна, и весьма вероятны репрессивные меры от законодательных и пропагандистских до грубого физического насилия; но сознание людей уже несколько прояснилось. Уже не слыхать в народе словечек типа «дерьмократы» (прохановых и рогозиных я не беру в расчёт, это их работа). И толпа уже не так отчаянно рвётся к развлечениям, и стремление иных разобраться в жизни уже не сталкивается с насмешками окружающих. И мода на «крутизну», поднявшая в своё время на вершины власти не одного лебедя в камуфляже, проходит, и погромные настроения уже приходится подогревать «сверху»… Появился просвет. Исчезло то поганое ощущение, что как бы ни была омерзительна власть — те, кто реально может её сменить, гораздо хуже. И ещё — эта «зима» (метафорическое обозначение политической реакции) уже всем порядком осточертела, и если терпение ещё есть, то уж того энтузиазма, что некогда вознёс бригаду питерских гебистов, нет и в помине.
Может быть, я выдаю желаемое за действительное и чувства меня обманывают. Есть такое дело у многих. Но, похоже, зима идёт к концу. Приближается весёлое время.
И потому имеет смысл пробуждаться даже обывателям.
22. Говори…
В чём же должно выражаться это самое пробуждение? Что, выходить на площадь, на баррикады, штурмовать власть?
Штурм власти — дело, конечно, хорошее… но пока что несвоевременное. Сейчас я вижу ближайшую задачу в изменении общественной атмосферы, в её «разогреве». Сюда входят три момента: 1) дискредитация ныне существующей власти, политического режима и номенклатурного капитализма в целом; 2) повышение политической активности народных масс; 3) просвещение народа, распространение демократических ценностей, разоблачение мифов, навязываемых обществу официозной и шовинистической пропагандой.
Главный нерв нашего времени — не политическая, а идейная борьба; борьба не за власть, а за умы и сердца людей. И здесь может внести свою лепту любой неравнодушный человек. Не у всех есть публицистический талант или ораторские способности; но клеить листовки, говорить с людьми, выступать на Интернет-форумах, писать граффити могут все. Нужно пользоваться всеми доступными средствами, вплоть до пишущей машинки и маркера. «Эрика» берёт четыре копии? — этого достаточно.
Я обращаюсь ко всем, кто «ждёт перемен»: хватит ждать, пора готовить эти перемены. Говорите! Высказывайте всё, что наболело; высказывайте предложения по обустройству страны (и должен быть создан «банк идей», как задел на будущее, как основа, от которой сможет исходить будущая российская власть), обсуждайте жизнь и тех, кто её такой сделал. Пора!
И нечего бояться, что в этом нестройном хоре будут слышны голоса людей неадекватных или приверженцев человеконенавистнических идей. Эта публика никогда стеснительностью не отличалась; поэтому увеличение числа говорящих произойдёт в основном за счёт нормальных, демократически настроенных людей. Кроме того, я лично всегда считал, что лучшее средство от тоталитарных воззрений — не их запрет, а наличие и доступность широкой публике всего спектра, «ассортимента» идей. Не надо считать людей глупее себя. Идея может победить только при условии активности её сторонников.
Поэтому господам демократам, если они хотят утверждения своих идей, отбросить робость, брезгливость, лень и чего там ещё (причин не делать всегда можно найти очень много), да и начать наконец работать. Это, конечно, очень нетипично для нашей страны — работать; это даже где-то не по-русски; но диссиденты вообще люди странноватые, и если они вдруг начнут вместо привычного трёпа в курилке и нытья о судьбах России просто работать на продвижение демократии, это будет вполне в их духе.
Закрылась газета? — размножь статью на ксероксе. Зажимают рот общественным организациям? — клей листовки по городу. Видишь черносотенный митинг? — наберись смелости, подойди и ГРОМКО скажи, что ты об этом думаешь. Нельзя уповать только на «вождей». Судьба демократии в руках каждого из нас. И для этого требуется только-то начать говорить. Этого достаточно.
23. К лозунгам
Из всех форм пропаганды и агитации наиболее мы проигрываем там, где нужно давать отпор выпадам наших противников. Со статьями, обзорами, исследованиями, глубокомысленными рассуждениями дело обстоит более или менее благополучно (хотя работать нужно и здесь); но вот с «лёгким» жанром, с немедленным реагированием типа «утром в газете — вечером в куплете», с лозунгами — просто беда.
Наиболее ярко это видно по тем дебатам, где сталкивались фаши с нормальными людьми (не обязательно даже демократами). С одной стороны — напор, агрессия, наклеивание ярлыков, огульные обвинения; с другой — беспомощное бормотание о правилах приличия (на которые противник плевать хотел). И зритель не особенно вникает в суть аргументации, но чётко видит, кто как держится. Чисто на биологическом уровне: сильная особь — слабая особь. Натурально, сильное животное побеждает. И будет побеждать, пока демократы мягкоголовые, давно не нюхавшие пороха, не начнут тренироваться, не научатся давать отпор «плохим» противникам. У Хармса есть диалог «Григорьев и Семёнов», где один постоянно ударяет другого по морде. Пока что «партия власти» вкупе с «красно-коричневыми» ведут себя именно так. «Картинка» же должна быть прямо противоположной: дерзкие демократы, атакующие тупую, косную, замшелую Старую Систему (как было в эпоху перестроечных «Огонька», КВНа и Лигачёва). Что мешает действовать так сейчас?
Я считаю наиболее эффективной формой таких лёгких кавалерийских наскоков расклеивание листовок и рисование граффити с лозунгами. Лозунги могут быть сколь угодно резкими, бездоказательными, анонимными (таковы законы жанра! Это же не трактат. Рядом с ними — карикатура/лубок, которая тоже ничего не доказывает, а выражает отношение), но самое главное — их должно быть много. Их задача — воздействовать на эмоции, на настроения людей. Во-первых, обозначить само наличие позиции; во-вторых — приободрить сторонников, внушить им уверенность, что они не одиноки, повлиять на колеблющихся, ошарашить противников («Вы думали, нас уж нет? Не дождётесь!»), всколыхнуть равнодушных; в-третьих, ввести в оборот и легализовать наш политический жаргон и сам непочтительный, «плебейский» стиль разговора с властью.
Анонимность есть и минус, и плюс; минус в факте конспирации, плюс в том, что здесь невозможно перевести разговор на личность выступающего и вообще тут возникает ощущение «гласа народа», «люди говорят». Лозунг пробивает брешь в стене гробового молчания; он, не принятый в «приличном обществе», не вхожий ни в один зал и ни в одно учреждение, захватывает улицу, создаёт настроение — и на него нельзя не реагировать тем самым «солидным людям», что владеют залами и учреждениями. Это как песок за шиворотом. Власть чувствует беспокойство, ощущает нарастающий вал насмешек, непочтительности, нападок… а поделать ничего с этим не может, ибо это словно разлито в воздухе. Потом можно будет (и обязательно нужно!) переходить к содержательной концептуальной критике — но для того, чтобы эту критику вообще стали слушать, сперва надобно пробить стену; а вот это как раз и достигается простой демонстрацией отношения.
Для того, чтобы Его Величество начал прислушиваться к критике, он должен прослыть Николашкой Палкиным. «Абсолютная монархия, ограниченная песенками».
24. В такую тьму…
На свете ничего не бывает просто так. Всё для чего-то нужно. Для чего-то нужна в природе и зима, и периоды реакции в мировой истории. В стабильно демократическом обществе, впрочем, так остро вопрос не стоит; тут есть чередование у власти нормальных партий, выражающих интересы разных социальных групп, и приход к власти тори или вигов — не национальная катастрофа, а рядовое событие в череде иных таких же. На Руси это пока не так; в силу то ли национального характера, то ли незрелости выборной системы мы всякий раз имеем не просто выборы, но Выбор Пути, когда решаются поистине судьбоносные вопросы. Быть может, со временем и мы придём к рутине демократической смены власти; пока же об этом говорить явно рано, и я сам ощущаю политическую и идеологическую борьбу именно как борьбу сил Добра и Зла, Прогресса и Реакции, Цивилизации и Дикости. Но, ведя борьбу со Злом и отдавая ей всю страсть своей души, я в то же время, как заправский философ, пытаюсь понять, для чего Бог (Высшие Силы, Мировой Разум etc.) «попускает» периоды его господства? Для чего Истории нужны эти провалы и «тёмные века»?
Версия первая: как говорят в армии, чтоб служба мёдом не казалась.
Версия вторая: чтобы не заплывали жирком и не портились от пребывания у власти силы прогрессивные (то есть для того же, для чего меняется власть в зрелых демократиях).
Версия третья: а может быть, у «них» тоже есть какая-то своя правда, непонятая нами?
Вот с этой версией я не то что не согласен, а не признаю за ней права на существование! Как в науке сразу же, без рассмотрения, отметаются проекты «вечных двигателей», так и в политике должны сразу же отметаться любые проекты типа «а давайте пограбим… (уничтожим, депортируем…) всех таких-то». Политическая идея, включающая в себя преступление, не имеет права на существование! Я признаю «свою правду» у консерваторов и лейбористов, социалистов и голлистов, почвенников и западников — но у уголовников никакой «своей правды» нет и никогда не было.
Пожалуй, следует принять такое объяснение: «попускает» на самом деле не Бог и не пресловутая История — попускаем Зло в свою жизнь мы сами. Так у плохих хозяев, подолгу не убирающих дома грязь, происходит накопление этой грязи. Сначала её вроде и мало; потом грязи прибавляется, но жить пока можно; наконец, её количество становится настолько нетерпимым, что приходится устраивать генеральную уборку. И тут уж обычно не останавливаются на полпути, дойдя до «умеренно грязного» состояния, а вычищают жильё до блеска, и некоторое время дом просто сияет чистотой. Потом, конечно, процесс загрязнения опять начинается сначала. До следующей большой уборки.
Так и наша жизнь. Демократия не панацея от всех бед, а всего лишь принципиальная возможность для граждан влиять на дела. Ленивые граждане, пренебрегающие общими делами, беспечно отдают их в руки «профессиональных политиков»; начинаются злоупотребления; их масштабы растут; вот уже мы живём не при демократии, а при олигархии; олигархию сменяет диктатура; на смену «просто» диктатуре грозит придти диктатура фашистская… Всё это — разные стадии «загрязнения» общества. И Большое Зло есть просто результат накопления зла обычного; обычный серый цвет, накапливаясь, сгущается в черноту. И одновременно Большое Зло есть знак того, что пора производить уборку в доме.
Например, в форме Революции.
вернуться к списку
статей
|
ИЗДАНИЕ
МОСКОВСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЮЗА
