"ПОРОГ АНГАРЫ"

Наш пикет был приурочен ко Дню прав человека, но вышли мы в защиту всё того же Бахтияра Умарова. У нас было 2 плаката: у меня: "БУРЯТСКИЙ ИМАМ БАХТИЯР УМАРОВ - ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЙ СТРОИТЕЛЬ МЕЧЕТИ", у Татьяны: "НЕТ ПРЕСЛЕДОВАНИЯМ МУСУЛЬМАН! 10 ДЕКАБРЯ - ДЕНЬ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА".
Пришлось одним пойти на этот пикет, потому что не осталось никакой надежды на чью-то поддержку. Решили, что 10 декабря лучше, чем День Конституции. По Умарову в этот день СМИ сообщили, что суд вынес решение об экстрадиции.
Некоторые уточнения к сообщению на ДПН. Листовки, которыми интересовались в милиции, - не предыдущие, а как раз тот текст обращения по Умарову, которое сейчас подписывается. Оно было распечатано в виде листовки. Звонила я не по разрешению, а против воли того, в чьём кабинете мы были. Он пытался запретить, когда заметил, что я отошла с телефоном.
10 декабря днём мы сообщили разным СМИ про эту акцию. Либо кто-то из них нас выдал, либо телефонные переговоры были перехвачены.
Мы приехали, вышли из маршрутки, прошли короткий путь до Арбата, и нам навстречу пошли менты. Они были уже там, вместе с парочкой штатских. Двое ментов спросили нас, что у нас за акция, потребовали показать им плакаты. Мы ответили, что одиночные пикеты, и плакаты им показали (только в эту секунду мы их раскрыли, до того были в одном рулоне). Они сказали: так, акция несанкционированная - и попытались плакаты отобрать, мы не дали. Татьяна быстро отошла на другой конец улицы, и мы развернули плакаты, стоя далеко друг от друга (на ширине дороги). Поэтому у нас было 2 ОДИНОЧНЫХ пикета.
Они начали между собой переговариваться о том, чтобы подогнать машину. Ко мне подошёл ещё один чекист, который нас снимал на камеру и общался с нами во время осеннего пикета. Затем другой чекист попросил "дать интервью". Я ему сказала, что даже если он ФСБ-шник, отвечу. Ответы он записывал на камеру. Подходили люди. Несколько молодых парней стали расспрашивать про Умарова, я быстро достала и дала им 2 листовки. Одну из них сразу забрал себе 1-ый чекист. К нам приставали провокаторы: к Татьяне - пьяный, ко мне - не очень. Говорили, что нас надо зарезать и расстрелять. Менты делали вид, что пытаются угомонить их, но на предположения, что это провокаторы, не возражали.
Мы простояли всего НЕСКОЛЬКО МИНУТ, потом нас почему-то пешком повели до Советского РОВД, самыми людными местами. Мы шли врозь, на большом расстоянии. У Татьяны сразу её плакат отняли, а я шла прямо с ним в руках, кое-где останавливалась и громко агитировала.
В отделении мы сначала попали к одному какому-то высокому чину, фамилию узнать не удалось. Он стал звонить, потом отправил нас к И.О. начальника Советского РОВД. Фамилия его Кривикадзе, майор, по разговору хороший психолог. Нас завели к нему обеих, но тот сказал, что будет допрашивать по очереди. Татьяна вышла в коридор (этот в итоге до неё не добрался). Её повели к тому, первому, её допрашивал он. И тот, и Кривикадзе допрашивали безо всякого процессуального оформления.
Кривикадзе меня спрашивал совсем НЕ ПО ТЕМЕ несанкционированного пикета. Про Татьяну, про нашу комнату, на какие средства мы живем, про ДС, зарегистрированная ли организация. Внимательно прочитал листовку т.е. обращение по Умарову). Спросил, мы ли авторы, на чём распечатывали. Я сказала, что Интернет-центров в городе много, в каком не помню. Он долго пытался узнать более точно. Спросил, сколько у меня ещё с собой этих листовок, я отдала ему все (их всего-то было 7). Он спросил, сколько их у Тани, я ответила, что все были у меня. Потом эти листовки оказались уже у тех ментов, которые оформляли административное дело, в качестве доказательств. Я только потом сообразила, что они, получается, были изъяты с нарушением процедуры.
В первую очередь его интересовало, какое мы имеем отношение к Бахтияру Умарову, откуда какие сведения. Тут пришли ещё двое человек, один не в форме, очень провокационно вёл себя. Они стали задавать вопросы со всех сторон. Пытались поймать на какой-нибудь несостыковке фактов по делу Умарова, повторяя при этом, что он террорист, объявленный в международный розыск. В отличие от "простых" ментов, они об этом деле знали в подробностях.
Пришёл человек, который допрашивал Таню (он с этим уже закончил), спрашивает их: ну как? Они отвечают: да она всю биографию Умарова знает! (это неправда, только открытые сведения). Приходят ещё двое человек, один из них без формы, по поведению ФСБ-шник довольно высокого ранга. Они тоже начинают задавать перекрёстные вопросы. Потом все находящиеся в комнате берут себе по листовке и погружаются в чтение. Этот ФСБ-шник говорит: "Имеются несомненные признаки экстремизма". Мы с ним обменялись порой резких фраз, и на этом меня оттуда увели. Татьяна уже сидела в коридоре. Все это заняло около 40 минут. Это время не было включено в срок задержания, не было задокументировано. Ни Кривикадзе, ни тот, который допрашивал Таню, ничего не записывал.
Нас привели в комнату для допросов, долго ничего не начинали. Они еле нашли понятых, говорят - все отказывались. Парни, которые пришли, оказались, как и следовало ожидать, студентами юрфака, мы заявили, что это запрещено.
Потом пришла женщина, следователь, очень грубая. Она записывала наши показания искажённо. Якобы нас увели с Арбата ЧЕРЕЗ 1 ЧАС, а мы говорили - через несколько минут. Отказывалась вносить в протокол слово "ОДИНОЧНЫЙ" пикет. Мы настаивали, она мешала нам говорить. Тогда мы отказались подписывать, письменно пояснили почему. Но она отвлекала, и я, кажется, в последний момент забыла указать про 1 час, а Татьяна указала. Но, по нашему настоянию, следователь всё-таки кое-что дописала про время, получилось примерно следующая нелепица: "через 1 час нас задержали. Уточняю, что нас задержали через 7 минут".
Менты, задержавшие нас, давали такие показания. Якобы им поступил сигнал по рации, что мы на Арбате стоим и распространяем листовки. Они прибыли и увидели, что мы стоим рядом с плакатами. На самом деле было наоборот: мы подходили, с ещё свернутым рулоном, и они направились к нам. Ничего мы не распространяли. Мы сказали, что можно посмотреть на запись камер, которые на Арбате стоят. Они даже пытались утверждать, что до прихода на Арбат мы шли по пл. Советов и рапространяли листовки там. На самом деле мы на пл. Советов и не появлялись. Один говорил вначале, что они следили за нами ещё с самого ЛВРЗ (наше местожительство). Но если так, то о какой пл. Советов может у них идти речь?
И плакаты, и листовки запечатали в качестве доказательств. Однако, когда я потребовала указать в протоколе про листовки (т.к. мне такое умолчание не понравилось), следователь отрезала, что ей до листовок параллельно, и решительно отказалась.
В конце концов все ушли, мы надолго остались одни. Потом наконец нам оформили обязательство о явке на суд. Нас отпустили в 9 часов вечера, а суд был назначен на 9 часов утра следующего дня.
Утром мы явились, как нам было сказано, в это же РОВД. Один из ментов пошел сопровождать нас в суд, там на его место пришел другой, с обоими рулонами запечатанных доказательств. Затем подошёл вчерашний ФСБ-шник с Арбата, который "интервью брал". Наблюдал за нами очень откровенно, сидя поблизости. Подходил, пытался заглядывать в наши бумаги, спрашивать про Умарова. Мы отвечали, что он "слишком много хочет знать".
Он свободно заходил в разные кабинеты, в конце концов отвёл "нашего" мента в сторону посовещаться. Вскоре нас по одному позвали в кабинет секретаря, где преувеличенно вежливо выдали повестки на 18 декабря. Заседание перенесли после 2-х часов ожидания.
Не поймём, почему так сделано. Возможно, этот чекист решил, что мы слишком уверенно выглядим и имеем много аргументов защиты, а значит, им подготовиться надо. А может, судья отказался наспех принимать решение по политическому делу.
Теперь можно сделать некоторые выводы.
1. То, о чём спрашивали Квирикадзе и его гэбэшная компания, никак НЕ СВЯЗАНО С АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛОМ о несанкционированном пикете. Это две разные задачи. А те, кто ведёт дело о пикете, в свою очередь, стараются никак не касаться Умарова. и листовок, даже отказываясь упоминать листовки в протоколе.
2. Менты дают ЛОЖНЫЕ ПОКАЗАНИЯ о том, что мы появились на Арбате раньше них, что стояли вдвоём, а не на одиночных пикетах, что задержали нас через час после начала акции. В наши протоколы тоже впихнуты слова про 1 час, и слово "одиночный" отсутствует.
3. Нас продержали 4,5 часа, но оформили задержание, видимо, без учёта тех допросов, которые были вначале, не связанных с административным правонарушением. Поэтому как раз и получается "через 1 час". Таким образом, эти допросы (у Квирикадзе и других) КАК БЫ НЕ СУЩЕСТВУЮТ. Однако листовки, которые я ему отдала, оказались в числе доказательств, непроцессуальным образом "спустившись вниз".
4. Следили за нами ЗАРАНЕЕ, задержание было спланировано безотносительно к тому, как бы мы себя на пикете вели.
5. Отсюда: Умаров их интересует в высшей степени. Либо они хотят пресечь нашу защиту его, либо привязать нас к его делу.